Хозяйка Айфорд-мэнор
Шрифт:
Нужно скорее выбираться отсюда!
Она едва вышла за дверь, как наткнулась на Джека Гледиса, помощника Китона Уэсли.
— Госпожа Айфорд? — удивился он при виде нее. — Весь дом ищет вас. Служанка перепугалась, не найдя вас в комнате поутру. — И глянул на ее пеньюар.
Аделия запахнулась в него, стараясь не краснеть слишком явно, и кинула на ходу:
— Я всего лишь ходила подышать воздухом. В комнате было душно… — И ни слова о том, что ходить на двор через покои прислуги, да еще в одном пеньюаре довольно странно и
Глэнис и Керра бросились к ней, едва девушка вышла в холл, заохали, запричитали: мол, испугались, что с ней что-то случилось. Глэнис к тому же округляла большие глаза, намекая, что знает побольше девчонки, а потому волнуется вдвое против ее… Аделия поспешила их успокоить, сказав, что вышла в розарий подышать воздухом (под утро ей плохо спалось) и велела Керре помочь ей одеться. Девушка была расторопной, и справились они в считанные минуты… К тому же Аделия больше не шнуровала корсет. Живот стал слишком большим для того, чтобы прятать его.
— Я так испугалась, моя госпожа, — еще раз посетовала служанка. — С этим оборотнем в округе ни одной девушке нельзя быть спокойной. Особенно светловолосой, как вы…
— Что ты хочешь сказать? — удивилась Аделия. — Оборотень предпочитает блондинок? — Не удержалась она от легкой усмешки.
Керра смутилась, но лишь на секунду.
— Все у нас говорят, что он до сих пор выбирал только блондинок. Даже к лучшему, что ваши волосы отросли… — Она провела щеткой по ее волосам. — Или вы все же хотите выжечь цвет? У вас он красивый, темно-каштановый. Но я могу принести касторового масла, если желаете…
Аделия головой покачала:
— Не стоит.
В голове отчетливо зазвучал голос Коллума Шермана: «Не делайте этого, не выжигайте волос. Ваш собственный цвет намного красивей!»
Керра, между тем, причесала ее и вышла из комнаты. Аделия, оставшись одна, поглядела в окно, взгляд ее переместился от ворот к лесу, скользнул по верхушкам деревьев и снова воротился к воротам. Где сейчас Коллум… белый волк, виденный ей прошлой ночью?
И шорох за спиной, где-то в алькове заставил ее обернуться с громко бьющимся сердцем…
— Не бойтесь меня, — услышала она тихий голос. — Я зла вам не причиню!
Завернутый в покрывало мужчина стоял у настенного гобелена с изображением полуобнаженного Зевса и выглядел весьма живописно. Аделия прошлась взглядом по его обнаженным рукам и ногам, по лицу с затаившейся в глазах настороженностью и вдруг… улыбнулась.
Таким Коллума Шермана она не видела никогда!
Отстраненным… насмешливым… грустным… веселым — она видела его всяким. Но не завернутым в покрывало с настороженностью в глазах! Такой, верно, он застал и ее в тот самый день, когда вошел в спальню чуть дальше по коридору… Она, помнится, тоже была укутана в покрывало… И тоже боялась.
— Вам смешно? — не поверил ее реакции Коллум. — Я боялся, что вы убежите, не пожелав даже
И Аделия отозвалась:
— Я рада, что ты вернулся… домой. Но как ты здесь оказался? В моей комнате…
— Пробрался через окно.
— Через окно?! Разве возможно лазать по голым стенам?
— Да… если очень желаешь. Если… волнуешься за того, кто значит так много! — Они посмотрели друг другу в глаза, и Аделия невольно затрепетала. — Я поступил вчера очень плохо… ужасно даже… мне нет прощения, и я вполне осознаю это. Лишь одно оправдывает меня: сам я не ведал, что происходит… Был слишком занят тем непонятным, что… изменяло меня… — Он поглядел на Аделию исподлобья, несмело, верно, страшась возможной реакции. — И подверг вас опасности… не помог…
Девушка вдруг спросила:
— То, что я видела прошлой ночью… то, свидетельницей чему стала… это все правда? Ты есть… тот самый оборотень, скажи.
— Теперь да.
— Теперь, но не прежде?
— Прежде белой волчицей была старая травница, Бевин Кендалл.
— Бевин Кендалл?! — ахнула девушка. — Она была… оборотнем? Но как? Ты должен мне обо всём рассказать. — И в то же самое время, не давая ему и слова сказать: — И как же те девушки, что якобы пострадали от белого волка? Бевин ведь не могла…
— Не могла, — подхватил ее слова Коллум. — Я сам говорил с ней очень немного, но она утверждает, что есть кто-то другой, выдающий себя за ланкаширского оборотня.
Аделия повторила за ним:
— «Выдающий себя за ланкаширского оборотня»… — Она в задумчивости обхватили пылавшие щеки руками и сделала круг по комнате. Слишком много невероятного на нее навалилось… Слишком много по-настоящему сказочного. — Но если не оборотень, то кто? — спросила Аделия. — Я и сама… — она запнулась, и слова «видела его» так и застыли на кончике языка.
Но собеседник как будто читал ее мысли:
— Я знаю, что случилось с вами самой в нашем лесу: тот, что кажется оборотнем, увел вас в темную чащу. И Бевин спасла вас, выведя к дому…
— Так это Бевин спасла меня?! — И тут же выдохнула: — Конечно, теперь я кое-что понимаю, но в большей мере не понимаю… Как ты узнал о том, что случилось в лесу? Бевин тебе рассказала?
Коллум смутился.
— Подслушал ваш разговор с братом… — признался с чуть приметной улыбкой.
И Аделия вскинула брови, всем видом изображая недоумение.
— Но как? Тебя не было рядом…
— У волков хорошие обоняние и слух, госпожа.
После высказанного мужчиной признания их взгляды снова пересеклись, и сладкий аромат роз, выплеснувшись наружу, наполнил комнату без остатка. Коллум втянул его полной грудью, крылья носа затрепетали… Он невольно шагнул вперед, не в силах сопротивляться цветочному притяжению. Или вернее, принятию и неосознанному желанию, высказанному телом девушки…
Но в дверь постучали, и Коллум метнулся под защиту штофных портьер.