Хозяйка Его Виноградников
Шрифт:
Но ему нужен был эффект неожиданности. И потому наплевав на возможные репутационные риски, он отважно и важно выступил из кустов! Точнее, только отважно. Потому что сложно выступить важно, если при этом ты зацепился ногой за корень куста и летишь прямо в ноги той, которую хотел поразить своим «с ног разящим и вызывающим трепет во всех членах» явлением.
И тут бы ему и задуматься, а не пытается ли всегда тонко чувствующая его растительность, что-то ему сказать. Например, остановись, подумай! Не нападай на девушку! Ведь она, возможно, ни в чем не виновата! Но он не остановился и не задумался, а разозлился и исполнился ещё больших подозрений…
«Поверить
– Дорогой братец, мне, конечно, очень приятно ваше почтение, но право слово, не стоило так низко кланяться, мне вполне хватило бы и кивка головы, – насмешливо «посочувствовали ему». – И из кустов, как я понимаю, ты выпал потому, что заметил меня на тропинке напротив и поспешил засвидетельствовать мне своё почтение?
– Как вы догадались? – язвительно поинтересовался Рей, выпрямляясь перед ней.
Виктория пожала плечами и развела руками.
– Ну а что я ещё могла подумать?
– А может я отдыхал! – недовольно буркнул Рей, не особо заботясь о том, чтобы его отговорка звучала правдоподобно, поскольку он не собирался скрывать, что слышал весь её разговор с Фабом Корди от начала и до конца.
– В кустах? И именно этих? – насмешливо изогнула бровь Виктория.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Рей. – Чем эти кусты хуже остальных? Разве они не настолько же тенисты?
Поскольку лавандовые, как и жасминовые кусты росли вдоль всех аллей, то конкретно эти кусты лаванды, разумеется, были ничем не хуже всех остальных. Они были не только настолько же тенистыми, но и настолько же цветущими и пахучими, как и все остальные.
– О они тенисты, – усмехнулась Виктория. – Они настолько тенисты, что отлично скрыли тебя в своих зарослях, позволив тебе, оставаясь незамеченным, наблюдать и подслушивать!
Теперь уже вопросительно изогнул бровь Рей.
– А тебе есть что скрывать?!
Виктория покачала головой.
– Нет. И даже более того, ты, конечно, мне не поверишь, но я рада, что ты подслушивал, потому что мне не придется пересказывать тебе мой разговор с этим Фабом Корди. Что ты, кстати, о нем думаешь?
Уверенный, что она пытается выкрутиться, Рей испытывающе посмотрел на девушку.
– О ком, о Фабе Корди или вашем с ним разговоре? – уточнил он.
– И о том, и о том.
«Умно, очень умно, – мысленно отметил Рей. – Прежде чем заговорить самой, пытается понять, что я понял из её разговора с посланцем от её бывших подельников. Правильнее было бы не самому с ней разговаривать, а сразу идти к Алессандро и пусть бы он с ней разговаривал, но если он так поступит, то Девид ему этого никогда не простит. Поэтому, нравится ему это или не нравится, но он должен сделать всё от себя все зависящее, чтобы выпутать Викторию из этой истории, ни разу не засветив её имени.
– Тори, ты ведь знаешь, как я обязан твоему отцу, – начал он издалека.
– В общем, да, – не понимая, к чему он об этом заговорил, удивленно кивнула Виктория.
– Я это к тому, что я пойду на всё, чтобы защитить имя Сангедор-Луссильон и репутацию марок наших вин, – объяснил Рей. – И поскольку ты не просто Сангедор-Луссильон, но и лицо компании, я пойду на всё, чтобы защитить и твою репутацию тоже. Я это к тому, что мне все равно, чем ты занималась предыдущие семь лет, но для того, чтобы оценить размах надвигающейся угрозы, я должен знать всё! Всё, что знаешь ты!
У Виктории вырвался нервный
Она покачала головой. Подняла вверх раскрытую ладонь в протестующем жесте и развернулась, чтобы пойти прочь. Она не могла. Просто не могла опять и снова повторять то, что уже говорила много раз. Толку?! Он всё равно ей не поверит!
– Тори! Мы ещё не договорили! – зло крикнул Рей, хватая её за руку и разворачивая к себе.
В этот момент копившееся в ней все эти дни напряжение сорвало крышку её терпению и сдержанности, и она зарыдала навзрыд. Она очень не хотела, чтобы он увидел её рыдающей. Наверняка, ведь снова решит, что она играет. И станет ещё больше её презирать.
– О чем? – спросила она, сквозь всхлипывания. – О чем ты хочешь со мной поговорить?! Если ты не веришь ни одному моему слову?!
– Тори…
Рей не впервые видел свою сводную сестру плачущей. Вот только все те прошлые разы, она плакала красиво. Её слёзы текли по щекам аккуратными дорожками, глаза блестели, будто в них отражались звёзды, а её типа дрожащий от рыданий голос оставался мелодичным и мягким. Но сейчас всё было иначе. Её слёзы текли безудержно, размазывая тушь по казавшемуся маской отчаяния и боли лицу. Глаза и нос её покраснели, лицо исказилось, а из горла доносились весьма далекие от мелодичности хриплые, прерывистые всхлипывания. Это были слёзы человека, доведённого до предела, слёзы, в которых не было ни красоты, ни изящества. Они были полны настоящего, безутешного страдания.
Рей почувствовал, словно внутри него что-то оборвалось. Это была не та Тори, которую он привык видеть, не та, чьи слёзы он мог интерпретировать как игру или манипуляцию. Виктория, которая стояла и рыдала перед ним сейчас была в полном раздрае, беззащитная и отчаявшаяся.
– Тори… – снова тихо прошептал он, отпуская её руку и чувствуя, как слова застревают в горле.
– Я не могу так больше, – прошептала Виктория. – Просто не могу! – вскричала она. – Ты понятия не имеешь, каково мне?! Каково это не знать ничего о себе! Каково это, смотреть вокруг и понимать, что вокруг всё чужое! Каково это не просто чувствовать себя не на своём месте, а вообще из другого мира или даже другой реальности! Каково это, складывать мнение о себе самой по рассказам других людей! И удивляться! Каково это не доверять ни своим чувствам, ни суждениям, которые говорят тебе, что ты и человек, о котором тебе рассказывают совершенно разные люди!!! Это уже само по себе нелегко! А ещё ты?! Со своими подозрениями! Я тебя знаю всего два дня, но ты меня уже достал!!! Вот где уже ты у меня сидишь! – провела она ребром ладони поперек горла. Вслед за чем тяжело вздохнула и кивнула: – Хорошо. Ты победил! Давай прямо завтра пойдем к менталистам, пусть они просмотрят мне память. Возможно, хоть это убедит тебя в том, что я действительно ничего не помню.
Хотя уверенность Рея и пошатнулась, он усмехнулся.
– Ты прекрасно знаешь, что никуда мы не пойдем. Дэвид никогда не позволит, чтобы тебе взломали память. А без его согласия, ни один менталист и близко к тебе не подойдет.
– Что значит, Девид никогда не позволит, чтобы мне взломали память? – возмущенно уточнила Виктория, зло вытирая слезы. – Насколько я помню, я совершеннолетняя! Если уж я могу владеть виноградниками и замком, то могу и распоряжаться своими мозгами по собственному усмотрению!