Хозяйка хищного сада
Шрифт:
Я вздыхаю:
– Спасибо за предложение, Фарх, но мы остаемся здесь полным составом. По крайней мере, пока. Но у меня есть вопрос: можешь рассказать, чем именно хищные цветы помогают твоему войску?
Фарх смотрит на меня враждебно. Даже не отвечает, словно я перешла допустимые границы. Вместо этого оглядывает кухню и недовольно стискивает челюсти.
Молча закатывает рукава. Подходит к раковине, открывает дверцу в кухонном гарнитуре и заглядывает внутрь. Распрямляется, идет
Там он осматривает унитаз, трубы, находит потайной стояк и изучает его.
И тут начинается магия, которую я и в нашем мире видела. Называется «мужчина с золотыми руками». Он что-то крутит, куда-то выпускает искры, изредка то ли кряхтит, то ли рычит. Лежит на полу то на животе, то на спине, залезая в самые труднодоступные места (и как только не застревает?).
А потом случается чудо: унитаз набирает воду, а из кранов сначала вытекает жижа, а потом – прозрачная жидкость.
– Киара, у нас есть вода! Фарх, большое тебе спасибо! Мы теперь заживем. – Я чуть не хлопаю в ладоши.
Киара обнимает меня. Мы обе понимаем, какое же это счастье – вода в доме.
Фарх встает недовольный, злой. Мне хочется его чем-нибудь отблагодарить. Была бы дома с запасом продуктов – сделала бы ему борщ, но тут мой кулинарный талант не находит выхода.
– На втором этаже тоже туалет? – спрашивает мрачно он.
Я на секунду задумываюсь, нужно ли показывать ему потайной путь на второй этаж, а потом понимаю, что если надо, то он просто зайдет туда через дыру в крыше.
– Да.
Фарх мрачно шагает по второму этажу, совершенно не боясь наступать на гнилые доски пола. Они иногда крошатся под его весом. Один раз его нога даже проваливается, и он зло зыркает на меня, словно в этом виновата я.
Не понимаю, почему он злится. Не хочет помогать – пусть не помогает. Но вот он запускает воду и в туалете на втором этаже.
– Это свалка! Какой муж отправит сюда свою жену? – неожиданно рычит он.
И тут ворон влетает через дыру в крыше и кричит:
– Караул!
– Кого еще нелегкая принесла? Растения? – спрашиваю я.
Ворон улетает, оставляя нас в неведении.
Фарх мгновенно напрягается.
Мы спускаемся вниз. Выходим на крыльцо.
Заболотье гудит от возмущения. Лианы на воротах извиваются в воздухе змеями, которые почувствовали угрозу, и идет она извне. Местные росянки клацают зелеными челюстями в сторону густой зелени, шуршат листьями заросли плюща.
– Что это? – тихим, но полным страха голосом спрашивает Киара.
Что-то страшное приближается к особняку.
Мне даже кажется, что я слышу едва уловимый писк растений, которые кричат от боли. И это поднимает во мне волну возмущения.
Кто еще издевается
Я уже не знаю, что предположить. Шум нарастает. Нервы натягиваются все сильнее.
Фарх же стоит рядом с видом, словно наблюдает за ползающей мухой – верх спокойствия.
– Ковальски, ты можешь слетать на разведку? – беспокойно спрашиваю я у ворона.
Он кивает и летит над Заболотьем, а возвращается спустя минуту.
– Чужаки! – отчитывается Ковальски.
– Драконы? Звери? – предполагаю я, косясь на Фарха.
Ворон мотает головой и говорит:
– Страшнее. Люди.
Действительно. Пострашнее драконов и зверей будут. Уж мне ли не знать.
Я захожу в дом и беру грабли. Киара, глядя на меня, вооружается шваброй. Ковальски думает-думает да и берет в клюв садовый пинцет.
Такой командой мы идем к воротам.
Фарх смотрит на меня, и его брови медленно ползут вверх.
Кажется, я вызываю у него больше эмоций, чем приближающийся враг. А я мелочно радуюсь, что на нашей стороне дракон.
Удивительно, но плющ с забора начинает переползать на кованые прутья, все больше закрывая обзор, пока не поглощает зеленью ворота. Фарх отходит вплотную к столбу, к которому прикреплена створка, встает наготове.
Мы ничего не видим. Зато я слышу звук, очень похожий на тот, что возникает при нажатии на ручной огнетушитель: что-то среднее между шипением и гудением струи жидкости, выходящей под давлением. Правда, к этому еще добавляется странный треск.
Растения уже не пищат – они визжат прямо за воротами так, что по коже бегут мурашки. И когда плющ начинает исчезать под действием огненной струи снаружи, я заношу грабли в воздух.
И вижу в образовавшееся окошко козломужа с рыжей, которая ждет, пока двое подручных выжгут пламенем путь.
– Прекрати немедленно! – кричу я, не в силах больше слышать, как страдают растения.
Явился не запылился.
И чего приперся? Собрать мои кости и с достоинством их похоронить, пустив скупую слезу?
Муженек смотрит на меня через зеленое окно в воротах диаметром в метр.
– Ты жива.
– Звучит разочарованно.
Фарх притаился так, что его не видно незваным гостям. И вид у него такой, словно последнее, чему он хочет быть свидетелем, – так это супружеской ссоре.
Мы с козломужем берем паузу и смотрим друг на друга. Я вижу, как поднимаются его брови, когда он замечает, насколько коротко я обрезала платье.
И я вчера посчитала его красивым? Сейчас вижу лишь гнилую натуру. То, как льнет к его руке рыжая, вообще выше моего понимания.