Хозяйка магического экспресса

Милованова Анастасия

– В логике тебе не откажешь, – улыбается её названый отец.

Ненадолго замолкает, видимо придумывая, чего бы такого сказать Рози.

– Только вот фуршунь сам выбрал Агату. Думаю, у лис всё обстоит так же. Ты же хочешь подружиться, а не похищать зверька?

– Не-е-ет, – испуганно тянет малышка, округляя на «отца» глазища. – Я хочу быть как Агата, её все любят!

– Прям-таки все? – хмыкаю я, пригубливая кофе. – Такого не бывает, чтобы любили все!

– А вот и бывает! – Девочка выдвигается вперёд и, развернувшись к нам

с Маркусом лицом, азартно выдаёт: – Миранда, Освальд, Хельга, Дерек, – она загибает пальцы, перечисляя всех в моей команде, – папа…

– Рози, – перебивает её Маркус, не давая продолжить, – принеси нам ещё поесть.

– Но у тебя же полная тарелка, – удивляется малышка, явно не понимая, почему папа так напрягся.

– А Агата ещё ничего не ела. Рози, пожалуйста.

– Ну ладно, – разочарованно тянет малышка, но послушно убегает к Мири, которая по-прежнему стоит у костра, руководя процессом готовки.

Я развеиваю скачущих лис и захлопываю планшет. Перевожу взгляд на Маркуса. Смотрю испытующе, даже с лёгкой ехидцей. Тот в ответ лишь бровь приподнимает, хотя я вижу, как нервно он сглатывает.

– Что?

– Это я у тебя хотела спросить: «Что?» Зачем Рози отослал? Мне показалось, она говорила что-то весьма интересное.

– Будто ты и сама этого не знаешь. – Он усиленно делает вид, что у костра происходит что-то очень важное.

– Как тебе сказать, – изображая задумчивость, говорю я. – Скорее предполагаю, но это не одно и то же. Хотелось бы услышать от тебя.

– Сразу после тебя, – раздражённо брякает Маркус и переводит тему: – Так что было в шахтах?

Меня откровенно задевает это его нежелание признаться в своих чувствах. Что выглядит вдвойне странным, учитывая то, с какой настойчивостью он на них намекает. И словами и поведением. Опять играет? Ждёт, чтобы я вновь раскрылась, а он отмахнётся от меня: ведь ничего не обещал и ни в чём не заверял?

– Откровенность на откровенность, Фаст, – поджимаю я губы, не желая разговаривать о призрачных лисах.

Просто потому, что не хочу пускать его в эту часть своей жизни. Раз он не может быть со мной честным до конца, то и я не обязана.

– Агата… – смягчившись, начинает он.

Но в этот момент с громким стуком распахивается дверь дальнего вагона. Его мы выделили жандармам. На пороге показывается Редмор и ещё несколько мужчин. Они яростно о чём-то спорят с Ремером, вышедшим следом. Все трое подчинённых командора отчаянно жестикулируют, что-то то ли требуют, то ли обвиняют. Остальные жерди оставляют свои тарелки и подтягиваются к месту скандала.

– Что происходит? – в недоумении смотрю я на Маркуса, будто бы тот может быть в курсе.

В ответ он лишь пожимает плечами, но я вижу, как всё в нём напрягается. Он готов в случае неожиданности броситься на защиту и меня, и застывшей рядом с Мири Розмари.

Ремер же странным образом не реагирует на слова подчинённых. Выслушивает их с отстранённым видом, даже с какой-то леностью

во взгляде. До нас долетают лишь обрывки фраз, из которых мне теперь точно ясно: Редмор и часть отряда чем-то недовольны.

Апогеем спора становится резкий, как падение гильотины, ответ командора и последующее срывание служебных нашивок с кителей Редмора и двоих мужчин. Ещё двое жандармов точно так же отрывают эмблемы с курток и встают за огненным магом.

– …свободны, – бросает Ремер и вновь скрывается в вагоне.

А его бывшие подчинённые устремляются в мою сторону.

– Агата, – Маркус тут же сжимает мою ладонь, – что бы они сейчас ни говорили, помни: это жерди. Этот скандал может быть постановкой для всех нас.

Я не успеваю ему ответить, бывшие охотники приближаются к нам вплотную.

– Гратта Хардисс. – Вперёд выступает Редмор. – От лица нашей небольшой группы я хотел бы принести вам извинения. Мы много плохого сделали за время службы, но просто потому, что понятия не имели, кто такие Скользящие на самом деле. Сегодня многое для нас открылось с другой стороны. Мы понимаем, что не имеем ни малейшего права просить принять нас в свою команду, но всё же… Позвольте нам если не вступить в вашу семью, то хотя бы помогать до тех пор, пока не доберёмся до цивилизации.

К такому я была не готова, и лишь годы работы с людьми помогают удержать лицо и не выдать недоумения.

– Я подумаю. – Другого ответа у меня сейчас нет. – Вы можете занять другой вагон, если не хотите соседствовать с бывшим командиром. А о приёме на службу поговорим завтра.

– Благодарим, гратта. – Пятёрка бывших жердей отвешивает мне короткий поклон и устремляется обратно к костру.

Правда, присаживается уже отдельно от своих бывших товарищей.

– Вот и закончилось перемирие, – с грустью тяну я, замечая, как резко сменилась атмосфера в лагере. – Теперь ещё и за этими глаз да глаз.

– Почему ты сразу им не отказала? – со смесью недовольства и удивления спрашивает Маркус. – Отшила бы сразу, и дело с концом.

– Я не привыкла разбрасываться ценным человеческим ресурсом. А жерди – это опытные бойцы, мне такие пригодятся: от их бывших коллег скрываться, да и от пиратов отбиваться.

– Всё время забываю, насколько ты педантичная зануда, – ухмыляется Маркус, а я, подыгрывая ему, важно киваю и отпиваю из кружки. – Но я всё равно буду следить за этой сладкой пятёркой. Не верю я жердям.

– Как и я, – пожимаю плечами, – но выбора особого нет. Мы тут заперты. И пока Освальд не починит магдвижитель, будем изображать дружный коллектив.

Маркус кивает, подсаживается ближе и, не спрашивая моего разрешения, заключает в объятия.

– Я испугался, что больше не увижу тебя, – шепчет он мне в макушку, а я замираю.

Чувствую, как сердце бьётся взволнованной птицей. То ли на волю просится, то ли боится, что вновь останется в одиночестве.

– Я тоже, – рвано выдохнув, признаюсь я.