Хозяйка магического экспресса
Шрифт:
– Стой! – в последнюю секунду произношу я и подаюсь вперёд.
Разворачиваю одеяло и кладу на грудку зверька самую дорогую вещь, что была у меня – кусочек армелита из родного мира. Того самого, что достался мне ещё от родителей.
– Прости меня, – наклонившись, шепчу в маленькое ушко. – Теперь всё, – это уже Освальду.
Друг кивает и закрывает заслонку. Отправляет фуршунька в новое путешествие. Движитель взрыкивает, ненадолго оглушая нас. Вот и всё, церемония окончена. Но в душе у меня всё так же заснеженное поле.
– В Аркадос? –
Я не могу винить его в бездушности, он тоже любил фуршуня, но Кропа для него всегда был чем-то вроде домашней кошки. А потому и к его смерти машинист отнёсся философски.
– Да.
– Нет.
Мы с Маркусом говорим одновременно, и, когда до меня доходит смысл его ответа, я удивлённо вскидываю брови.
– Почему нет, Маркус? Рикард чётко сказал, куда её везёт.
– Ты можешь быть похожа на дурочку, иногда поступать как дурочка. Но я никогда не поверю, что ты вновь поведёшься на его слова, особенно после того, что он натворил. Ремер – предатель, и грош цена его словам. Это стопроцентная ловушка.
– Но надо успеть перехватить Розмари!
Я совсем теряюсь в эмоциях. Злюсь и на себя – за то, что даже не подумала о возможной опасности, и на Маркуса – за то, что тот в очередной раз прав.
– Мы отправимся в Метакрос, найдём торговца, о котором говорила Астерия, получим пропуска и прибудем в Аркадос, как и положено добропорядочным гражданам. Ты ведь понимаешь, что после массового убийства в Трекотоне наше с тобой изображение будет висеть у каждого жандарма на лбу?
Некоторое время я смотрю на него совершенно ошарашенно. В молчании подхожу к нему и обнимаю:
– Спасибо тебе. Я бы снова попалась.
– Ничего страшного. Мне кажется, что именно для этого я здесь – разгонять тебя, когда ты тормозишь, и тормозить, когда ты слишком разгоняешься, – мягко улыбается мне Маркус. – Мы проложим маршрут, а ты отдохни.
Вальд, который исподтишка посматривает на нас, удивлённо хмыкает. И, были бы у меня силы, я бы и сама поразилась тем изменениям, что произошли со мной за всё время нашего с Маркусом путешествия. Мне совсем не хочется с ним спорить, я спокойно принимаю его помощь и поддержку.
Он размыкает руки и выпускает меня из объятий. Я благодарна ему за то, что он не лезет ко мне с утешениями. Знаю, что это сделает только хуже, прорвёт заслон, что я наспех возвожу в голове. Мне нужно время, чтобы свыкнуться с произошедшим. И цель, которая отвлечёт от переживаний. Она-то как раз у нас есть.
В отсек, который служил нам с Розмари спальней, я заглядываю лишь на минуту – забрать вещи и подушку. Как ни храбрюсь, а чувствую: там я спокойствия не найду. Взяв потрёпанную козочку Рози, я направляюсь прямиком в каморку, которую занял Маркус. Там раньше был склад с инструментами, но места хватит и для нас двоих.
Не включая свет, я растягиваюсь на мягком матрасе и прижимаю к себе игрушку. Козочка будто всё ещё хранит тепло своей хозяйки. Тут-то меня и прорывает. Я вжимаюсь лицом
Не знаю, сколько проходит времени, но, когда меня обхватывают сильные руки Маркуса, я даже не вздрагиваю. Теперь я могу сказать, что у опустошения есть несколько слоёв и я достигла дна.
– Ты ни в чём не виновата. – Маркус прижимает меня к себе. – Жандармы напали первыми.
– О чём ты?
– О погибших. Тебя спровоцировали – ты защищалась.
Я в недоумении отстраняюсь от него. Неужели он и впрямь думает, что я горюю по тем, кто принёс мне столько боли?
– Единственное, в чём я виновата, это в том, что позволила себя обмануть. Не будь я такой наивной, Рози и Кропа были бы с нами. Мне не жаль жердей, жаль лишь, что так мало их уничтожила.
– Агата, это не ты. Это в тебе боль говорит. – Маркус мягко привлекает меня к себе. – Не позволяй этому чувству затянуть тебя, отравить твою душу.
– Маркус, Розмари у них. Лишь боги знают, что они сейчас с ней могут делать, а ты призываешь меня остыть?
– Не остыть, но не превращаться в убийцу. Не уподобляться тем жердям, что с лёгкостью распоряжаются чужими жизнями. Я сам с трудом сдерживаюсь, чтобы уже сейчас не угнать «Торопыгу» и не рвануть в Аркадос. Каждая минута, которую Рози проводит в руках Рикарда, бьёт мне по нервам. Я не справился, Агата. В который раз я облажался.
Я смотрю в лицо Маркуса и, наверное, впервые за всё то время, что мы знаем друг друга, вижу его настоящим. Без обычной для него маски балагура и шутника. Он смотрит на меня серьёзным уставшим взглядом. Но даже в таком состоянии он находит в себе силы поддерживать меня и остерегать от неверных решений.
– Маркус, прости. – Я обхватываю его за шею и прижимаюсь всем телом. – Тебе тоже нелегко, а тут ещё я.
– Всё в порядке, моя фуршунька. – Он выдыхает с облегчением, зарывается носом в мои волосы. – Мы всё исправим, веришь?
– Только тебе и верю, – тихо отвечаю я и чувствую, как замирает тело Маркуса.
Он отклоняется, в его глазах читается благодарность.
– Спасибо.
Он мягко целует меня. Без намёка на продолжение. В этом поцелуе лишь нежность и тепло, что согревают мою замёрзшую душу.
– А теперь поспи. – Маркус откидывается спиной на стенку вагона, позволяя мне лечь и уложить голову ему на колени. – Освальд сказал, что в течение двух часов прибудем в Метакрос. А там мне понадобится моя прежняя Агата – спокойная, рассудительная и умеющая договориться с каждым. – Не получив от меня никакого комментария, он продолжает болтать: – Не спорю, в образе богини мщения ты была прекрасна…
– Маркус, – одёргиваю его.
– Что?
– Это неуместно.
– Да, ты права. В попытках рассмешить тебя я иногда захожу слишком далеко. Отдыхай.