Хозяйка заброшенного поместья
Шрифт:
— Из маменькиных журналов.
— Что, простите? — Виктор, кажется, потерял мысль. Вот только смотрел он не мне в декольте — сейчас на мне и декольте-то не было — а на кружку с чаем, что я поднесла ко рту. Что опять не так?
— О том, как отогревать обмороженного, я узнала из маменькиных журналов.
— В самом деле?
— Журнал ветеринарии, медицины и скотоводства.
Кажется, я за всю жизнь столько не сочиняла, сколько за последние сутки!
— Удивительно, — покачал
Надеюсь, Виктор не потребует пустить его в будуар проверить подшивки. А и потребует — выставлю из дома, и все!
— Вы начали читать что-то кроме любовных романов и перестали сластить свой чай. Как меняется женщина, когда ее капризы ни на кого не действуют.
Я аккуратно поставила на стол кружку. Улыбнулась.
— Блюду фигуру. Раз уж я скоро стану свободной женщиной, придется следить за собой. И, если женщина так сильно меняется всего за один день вдали от мужа, может, дело не в женщине, а в муже?
Виктор дернул щекой. Но, вместо того чтобы разораться, подался вперед. Поставил локти на стол, пристроив на них подбородок. Нехорошо оскалился.
— У вас появилось время для семейных сцен? Хотите рассказать, что я был плохим мужем и потому вы… — Он осекся, лицо стало жестким.
— Я — что?
— Сами знаете «что». Вам мало было снисходительности к капризам, модных шляпок и драгоценностей для спокойной и счастливой жизни?
— Вы это всерьез? — Изумление пересилило даже любопытство. — Всерьез считаете, что достаточно шляпок и драгоценностей, чтобы женщина была счастлива с кем угодно?
— А что еще? — так же изумленно уставился на меня он. — Чего вам еще надо?
Да мне много чего надо! Возможность заниматься любимым делом. Интересные книги и дружеское общение. Нормальные лекарства и инструменты, если уж всем вокруг внезапно стала нужна медицинская помощь. Водопровод и канализацию. А если не мечтать, а трезво смотреть на мир…
— В данный момент — гашеную известь, прочные ставни и умение обращаться с пистолетами.
13.1
— Это ваш очередной милый розыгрыш? — выдавил Виктор после долгого молчания.
Я всплеснула руками, точь-в-точь как Марья.
— В самом деле, чего же мне надо! Дом на отшибе, ни одного засова на дверях; внутри старуха с рукой на перевязи, молодая женщина и лежачий, который, возможно, вовсе инвалидом останется. Самое же место и время выгуливать новые шляпки, устраивать сцены и затевать розыгрыши!
— Вы сами виноваты, что оказались здесь, — сухо произнес он.
— Да мне плевать, кто виноват, главное — что теперь делать! — Я поднялась из-за стола. — Не смею вас больше задерживать. Справлюсь сама. Может, в батюшкиных
Виктор поднялся вслед за мной, поклонился, когда я начала прощаться, но, услышав про оружие, подпрыгнул.
— Не вздумайте сами лезть в пистолеты! Это опасно.
— Какая вам разница? Меньше возни будет с разводом.
— Не хочу, чтобы Марья потом на вашей могиле рыдала. Она вас любит, непонятно за что. — Он помолчал. — Спасибо за кашу. И за чай. Покажите мне пистолеты; если они исправны, я научу, как с ними обращаться. А то у вас действительно хватит дурости полезть в них самостоятельно.
Очень хотелось огрызнуться, мол, не надо мне одолжений делать, но в чем-то этот невыносимый тип был прав. Несчастные случаи при обращении с оружием во времена допотопных пистолетов были нередки.
— Пойдемте, покажу.
Когда я открыла дверь в галерею, под ногами завертелся Мотя. Я наклонилась погладить его. Кот, с независимым видом вытерпев пару прикосновений, вывернулся из-под моих рук и начал старательно тереться о сапоги Виктора.
Я распрямилась. Муж смотрел на меня, едва заметно склонив голову набок, и лицо его было нечитаемым.
— Вы же не любите животных.
— Вы это знаете так же точно, как и то, что для счастья женщине достаточно новой шляпки и драгоценных безделушек? — парировала я.
Он не ответил. Почесал кота за ухом, и этот мохнатый паразит заурчал.
— Запру кладовку, — пригрозила я.
Кот глянул на меня искоса — точь-в-точь как Виктор — и чихнул. Виктор рассмеялся, продолжая наглаживать Мотю. Я сама не удержалась — фыркнула. Дожила, приревновала кота, которого первый день знаю, к мужчине, которого знаю второй день.
Или мужчину к коту? Когда Виктор вот так улыбается, без ехидства и злости, невольно хочется улыбнуться в ответ.
Я мотнула головой, чтобы в нее не лезли всякие глупости. Двинулась к кабинету. Виктор догнал меня уже у самой двери.
— Если вам надоест этот кот, не выкидывайте его. Я заберу.
Да за кого он меня принимает?
— Вы всех по себе судите или только меня? Кем надо быть, чтобы выкинуть домашнее животное на улицу?!
— Это намек? — вздернул бровь он. — Толстоват.
— Это вопрос. Намеками здесь пока только вы разговариваете, — огрызнулась я. — И, если уж говорить о ваших намеках — я-то не домашняя кошечка. Проживу и без шляпок, и без хозяина.
— Рад это слышать.
Я медленно выдохнула. Почему я до сих пор не выставила из дома этого невыносимого типа? Еще и накормила. «Пистолеты, — напомнила я себе. — Мне нужно уметь защитить себя, пока тут “домовой” бродит».