Храброе сердце Ирены Сендлер
Шрифт:
Далее он рассказал о новых карантинных правилах и о том, что через несколько дней произойдет на Крохмальной, 35. Еврейская полиция [63] , людей в которую нанимал Еврейский Совет, соберет всех живущих там евреев и отконвоирует до расположенных на Лешно, 109, общественных бань, где они пройдут дезинсекцию, а потом будут отправлены в душ. Всех – и мужчин, и женщин – побреют наголо. В это время по квартирам пройдут польские дезинфекционные бригады. Наглухо закрыв окна, они будут жечь в комнатах серу, чтобы обеззаразить тюки с одеждой, матрасы и подушки, в нежилых помещениях – разбрызгивать лизол и креозот и… красть все, что попадет под руку!.. По опыту прошлых дезинфекций люди знали, что у них
63
Еврейская полиция, СП (Sluzba Porzadkowa, SP – польск.) – служба охраны порядка в гетто. Формально подчинялась Юденрату, но могла действовать напрямую по приказам немецких оккупационных властей. СП насчитывала 2–2,5 тысячи человек.
Как только будет официально засвидетельствовано окончание процесса дезинфекции, людей отконвоируют обратно на место жительства, ворота закроют на цепи с замками, и все жители на 21 день окажутся в профилактическом карантине.
Никто не сможет войти на территорию карантина или выйти оттуда. Люди будут в полной изоляции… в их дома не будет доставляться продовольствие и почта, из карантинной зоны не будет вывозиться мусор.
– Таким образом, – продолжал он, – через несколько дней немцы проведут на Крохмальной то, что у них называется «Акция» [64] , то есть улица будет перекрыта на всем протяжении от Цеплой до Валицов. А это 20 000 человек. Это будет самый крупный карантин. Первый по новым правилам.
64
Акция (Aktion – нем.) – операция оккупантов по массовому уничтожению. Нацисты для маскировки называли акции по истреблению евреев «переселением», «депортацией», «эвакуацией», «перемещением», «дезинфекцией» и т. п.
– Откуда вы это знаете?
– У меня есть друзья… весьма недешевые друзья. Я так понимаю, что у вас тоже имеются такие недешевые друзья.
Он произнес это таким тоном, что Ирене стало не по себе:
– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.
Он побарабанил пальцами по крышке своего стола.
– Если ничего не предпринять, 20 000 человек на три недели окажутся в карантине, не имея ни крохи хлеба. Мне подумалось, что помочь им сможете вы. Добрачинский о вас очень высокого мнения. Он сказал, что вы детально продумали, как действовать в ситуациях такого рода. Он сказал, что вы способны сделать невозможное.
Она почувствовала, как зарделись ее щеки. Только теперь она поняла, что может доверять Добрачинскому.
– Мы делаем, что в наших силах.
– Я могу выписать пропуски санэпидемслужбы вам и… – он перевернул несколько страниц в папке, – ага… вам и другой Ирене – Шульц. Имея эти пропуска, вы сможете въезжать в карантинную зону. Немцы, думаю, будут держаться от этого района подальше. Так что есть надежда, что вам придется иметь дело только с польскими полицейскими, а им будет уже прилично заплачено.
Ирена знала, что этот момент когда-нибудь наступит, и была к нему готова. Она давно продумала стратегию и тактику, оценила риски, спрогнозировала вероятные проблемы и четко представляла себе, как в подобных обстоятельствах мобилизовать на работу своих помощников. Согласно установленному плану, она начала обзванивать своих сообщников. Представившись Иолантой, она говорила им:
– Подготовить процедуру № 5… Крохмальная. Подробности позднее.
Упоминание «процедуры № 5» означало, что в скором времени произойдут некие события, требующие подготовить мешки с зерном, мукой, корнеплодами и добыть фальшивые документы, в которых еврейские имена и фамилии будут заменены
На следующий день Ирена прошла по Крохмальной. Она заходила в каждый дом и разговаривала с председателями домовых комитетов, предупреждая их о дезинфекционной Aktion. В то же время медицинский фургон службы соцзащиты, за рулем которого сидел Антоний Данбровский, начал развозить по району мешки с крупами и корнеплодами. Сверху мешки заваливали использованными перевязочными материалами и грязным постельным бельем. Стараясь не попадаться на глаза еврейским полицаям и «синемундирникам», подростки из молодежных кружков прятали мешки в подвалах и на чердаках. Евреям, боящимся ареста за те или иные проступки, Ирена добыла новые удостоверения личности и нашла временные убежища, где они могли укрыться до завершения Aktion.
На Крохмальной улице было зарегистрировано около 30 случаев тифа, и было ясно, что Aktion может начаться в любую минуту. На четвертый день после объявленной ею тревоги, в пасмурный, тихий и теплый весенний день 7 мая, выходящая из дома № 35 Ирена услышала то, чего ждала и боялась. Со всех сторон завыли сирены и послышались трели полицейских свистков. Заполнявшие тротуары Крохмальной улицы люди бросились врассыпную. Немецкие войска перекрыли улицу с обеих сторон и медленно двигались навстречу друг другу. Между немецкими кордонами работало подразделение польских «синих мундиров» [65] . Из установленных на грузовиках громкоговорителей разносились приказы.
65
«Синие мундиры» – польская вспомогательная полиция (granatowa policia – польск.), формировавшаяся оккупантами из местного населения. Полицейские носили синюю форму.
– Alle Juden raus! Всем евреям выйти на улицу! Будет проводиться санитарная обработка! Все, кто не покинет дом в ближайшие 15 минут, будут расстреляны.
Ирена вздрогнула, когда на другом конце квартала раздалась автоматная очередь… «Синемундирники» входили в дома, стучали в двери и выгоняли людей. Немцы «работали» на улице: сбивали выбегающих из домов людей в колонну в центре улицы. Снова раздались выстрелы. В агонии закричала женщина. Немцы нервно поигрывали оружием. Какой-то «синемундирник» схватил Ирену за рукав и потащил на середину мостовой:
– Шевелись, жидовка. На середину улицы! И где твоя повязка?
Ирену взбесила его грубость, но потом она увидела, что жандарм совсем молоденький, перепуганный, наверно, деревенский мальчишка, которому повезло найти хоть такую работу. Вероятнее всего, до войны он и знаться с евреями не хотел, а теперь получал за издевательства над ними деньги.
– Я не жидовка. У меня есть пропуск, – сказала Ирена. – Санэпидемстанция министерства здравоохранения.
Она показала ему выданный доктором Майковским пропуск. Парнишка отпустил ее, казалось, с некоторым облегчением, а через мгновение со всего размаху обрушил свою дубинку на пожилую женщину, пытавшуюся войти в дом. Она упала на мостовую, из раны на голове хлынула кровь. Ирена бросилась к ней… ее схватили солдаты и подтащили к офицеру. Немец окинул взглядом ее фигуру, грудь, ноги и протянул руку за документами. Она изо всех сил постаралась не выдавать своего испуга.
– Чтобы ей помочь, надо сначала попросить у меня разрешения, – с глумливой усмешкой сказал он и стал изучать ее пропуск. – Не сомневаюсь, что это подделка, и совершенно уверен, что вы заняты тут какими-нибудь темными делишками, но у меня просто нет времени с вами разбираться.
Он сплюнул ей под ноги.
– Эта женщина здорова. И вы, соответственно, не в праве оказывать ей помощь. А теперь убирайтесь.
Шагая прочь, Ирена почувствовала, что разгорающаяся в сердце ярость начинает побеждать страх, и поняла, что давно ждала этого.