Хранитель проклятых домов
Шрифт:
Когда осмотр так ни к чему и не привел, я сменил тактику. Примерно двадцать минут у меня ушло на простукивание стен, еще десять — на столь же бессмысленное прослушивание, и всего пять — на отчаяние. Последнее было прервано раздавшимся в голове неприятным жужжанием. Казалось, оно шло из-под маски, оттуда, где должно было быть мое лицо. Я представил себя без головы и содрогнулся. Пока излишне живое воображение не довело меня до безумия, я встал перед зеркалом и резким движением сорвал маску.
И вновь побил свой собственный рекорд по громкости крика. Хорошие зеркала, прочные, ни одно не лопнуло. Колдовство, не иначе. Из-под ненавистного аксессуара сверкающим роем вылетели золотые мухи, точные копии той самой, что подарил мне в детстве загадочный незнакомец. Хотя эти были заметно крупнее и… сильнее, что ли. Чувствовалось, что в них заключена несравнимо большая магия, чем в маленькой мушке, живущей в моей ладони. И сейчас
Портал открыли мушки, повинуясь моему невысказанному желанию. Я даже не удивился, это казалось настолько естественным, будто с самого детства я только и делал, что повелевал магическими насекомыми. Однако тащить с собой всю крылатую армию не было смысла, не того полета птица эта загадочная тьма, чтобы идти на встречу с ней вооруженным до зубов. Я отдал мысленный приказ, и снаружи остались всего двенадцать жужжащих созданий, остальные вернулись на свое место в моем капюшоне. Я резким движением закрепил маску, будто захлопывая дверцу клетки. Вот теперь можно было идти.
* * *
Стены, пол, потолок, все было затянуто сплошной черной субстанцией. Я заметил как она пульсирует, и меня замутило. Так вот, наверное, как бы я себя чувствовал, если бы меня сожрал Скридус, а не наоборот. Кое-как взяв себя в руки я поступил с тьмой так, как в свое время поступил со мной Главный Пастырь Пути Безликих. Дюжина золотых мух со скоростью стрел вонзились в бок тьмы (если у этой жижи вообще может быть бок).
— Пьешь силу, тварь?! — захохотал я, — А что если я выпью тебя? Я жрал полубогов, топил корабли, захватил тело сильнейшего из магов…
Я не договорил. Вместе с так необходимым, так желанным могуществом (сейчас-то я понимаю, что руководствовался жадностью, а не здравым смыслом) в мою бедную голову хлынул поток бессвязных обрывков воспоминаний, ощущений, боли…
Ох, прости меня, рыжий гад, что усомнился в твоей мудрости и опять натворил глупостей…
Глава 18
Вот я-тьма в теле юной и прекрасной. Смотрю на пламя свечи, стоящей на столе и стараюсь не обращать внимания на сгустившие по углам тени. Они гнусно хихикают, перешептываются между собой и тычут пальцами. Если у них могут быть пальцы. В горле стоит комок, и я борюсь с желанием заплакать, от обиды ли, от бессилия ли, от боли ли потерь… Не важно. Уже не важно. Хохот мерзких существ, плодов проклятого колдовства или моего собственного разума, кружится вокруг, волнуется внутри, заполняет воспаленную голову. И тогда холодная волна поднимается из груди и разливается по телу, очищая мысли, разбивая противный комок.
— Я больше не буду слабой! Я покажу им всем, чего стоят их жалкие душонки и балаганные фокусы! Я получу то могущество, которого заслуживаю и которого была лишена лишь по нелепому недосмотру богов!
И тогда я зажигаю еще семь свечей, бережно хранимых в ящике, взрезаю ладонь найденным еще в детстве кинжалом и роняю на стол первые капли крови. Тени вспархивают из своих углов и торжествующе хохоча принимаются кружить по комнате. Пусть веселятся. Пока я им позволяю. Я провожу каллиграфической кистью вдоль глубокого пореза и вывожу знаки, которые нашептали мне тени, и чувствую как с последним завитком сердце мое переполняется силой и взрывается, выплескивая в мир чистую энергию. И я принимаюсь хохотать, вспоминая свою прежнюю слабость.
* * *
Вот я-тьма в теле маленького и слабого. Я вжимаюсь выпирающим позвоночником в угол пыльной комнатки на самом верху башни. Мой испуганный взгляд устремлен на распахнутое окно, за которым одна за другой сверкают молнии. Мама говорит, что погода ясная, говорит, что на небе только луна и звезды… Она не слышит грохота от взмахов тысяч крыльев, не слышит топота тысяч ног, не видит, как светятся в темноте тысячи глаз. Откуда ей знать о полчищах громовых драконов, из раззявленных пастей которых рождаются молнии? Их могут видеть только те, чьи дни сочтены. Совсем скоро они учуют добычу, поймут, где я прячусь, и тогда обрушат башню и погребут меня под обломками. Я закрываю глаза и вижу перед собой их предводителя, его клыки белоснежные и острые, голова шипастая и огромная, а в глазах сияют отблески далеких звезд. Мне хотелось бы вырасти побыстрее, стать большим и сильным, победить страшных чудовищ. Но разве можно противостоять тем, кто поглощает вселенные? Я снова плачу, зажимая уши руками, чтобы не слышать чудовищного грохота от взмахов
* * *
Вот я-тьма в теле большого и сильного. Я стою под высокими сводами тайной залы в окружении двенадцати товарищей. Звуки нашей песни отражаются от потолка и стен, сплетаясь и возвращаясь совершенно иными. Ибо сила отвечает нам, используя наши собственные голоса. Именно этого знака я и ждал. Когда последняя нота повисла в воздухе долгим протяжным эхо, я подошел к алтарю и последний раз провел тыльной стороной ладони по щеке дорогой мне прежде женщины. Прощай, Селеста, твое сердце станет сердцем новой эры, твоя плоть станет плотью новой власти, твоя душа обернется невиданным прежде могуществом. Я не чувствую жалости к обездвиженной магией жене, как она не чувствовала жалости ко мне все эти годы. Прекрасная ледяная скульптура, дарившая свой жар многим другим, но не мне. Я закрепляю цепи в пазах, тщательно проверяю положение тела на высеченных в камне канальцах, чуть поправляю правую руку, чтобы кровь стекала как положено, не испортив рисунка своим самовольным течением. Я отхожу на несколько шагов и последний раз оглядываю свою работу. Совершенство. Тогда мы заводим новую песню и, окружив алтарь, наносим глубокие порезы в строго выверенных местах. Она еще жива и проживет достаточно долго, чтобы почувствовать, частью какого великого замысла ей посчастливилось стать. Я поднимаю глаза и вижу, как под самыми сводами довольно осклабились тени.
* * *
Вот я-тьма в теле старой и опытной. Мешаю в котле зелье памяти. Мои руки слабы, но они помнят все, чего не помнит моя бедная голова. Я считаю в уме, чтобы не отвлекать телесные рефлексы глупыми предположениями и догадками, которые могут только помешать. Один за другим в мое варево падают новые и новые ингредиенты, название которых ни о чем мне не говорит. И я мешаю, мешаю, мешаю… Считаю, считаю, счи… В голове вновь раздается мерзкий хохот, и меня пробирает дрожь. Он преследует меня последние дни, а может и целую жизнь, дадут боги, скоро узнаю… Он не дает мне спать, нашептывает и нашептывает страшные вещи, показывает мою смерть. Снова и снова… Но я тоже упрямая, я сварю это проклятое зелье и вспомню, что это за тварь. И узнаю, как с ней совладать. И я снова мешаю, мешаю… Считаю все громче, чтобы заглушить гнусный смех. Варево в котле перестает кипеть, и я усаживаюсь в угол, ни на секунду не переставая считать, чтобы не сойти с ума, чтобы не дать противному хохотуну поглотить мой разум как он уже поглотил мою память. Зелье остыло, я чувствую это интуитивно, будто забытый опыт продолжает влиять на мое восприятие времени. Тогда я беру глубокий черпак и опускаю его в мутную зеленую жижу. Но зло не дремлет. Кто бы не прятался в моей голове, чего бы не добивался, он следит за мной неотступно. Пальцы разжимаются сами собой, черпак с глухим стуком падает на пол, а ярость, мне не принадлежащая, вырывается на волю, моими собственными руками опрокидывая котел. Последний шанс на свободу быстро просачивается между прогнивших досок и я последним усилием воли падаю на колени и тянусь по-собачьи слизать с пола сколько получится. Но дерево пористо и жадно, прежде чем моему старому телу удается склониться достаточно низко все уже кончено. Я замечаю несколько осколков у самой печи, это зеркало, глядя в которое еще час назад я пыталась отыскать знакомые черты в старушечьем лице. Я хватаю осколок и краем глаза успеваю заметить в отражении довольно скалящиеся тени, в следующую секунду острый угол уже прижат к моему горлу.
* * *
Вот я-тьма в теле талантливого и самоуверенного. Ищу силу в союзе двух так не похожих существ, каждое из которых проклято по-своему. Тени больше не смеются, только подбадривают меня, исторгая иногда непристойные замечания о размножении. Я отмахиваюсь и продумываю детали будущего заклинания, это тонкая, ювелирная работа. О вольном суккубе мне доложили еще неделю назад, но присматривающая за ней старая ведьма стала неприятным открытием. Такую просто так не проведешь! Но игра стоит риска. Жена-пленница, жена-рабыня, жена-дьяволица! Не об этом ли тайно мечтает каждый мужчина? А та сила, которой будут обладать наши дети, приравняет их к богам. И я усердно сплетаю нити ловушки, моя добыча не так сладка, как хотелось бы (гадкая полукровка!), однако сила стихий придает всей затее некоторую пикантность. Подумать только, какое сплетение противоположностей! Светлая стихийная магия в объятьях тьмы!