Хранитель Заката
Шрифт:
– Да, я тоже думаю, что отсутствие новостей – это уже хорошая новость.
– Конечно. Ваш друг наверняка делает всё, чтобы помочь Василию, и позвонил бы... если бы... не дай Бог...
– Это да. Но всё равно душа не на месте. А ведь я ещё маме не сообщал пока. Не хочу лишний раз тревожить. Она в Москве, гостит у подруги. Родители, конечно, не живут вместе, но дорожат друг другом, часто созваниваются, мама на Закат иногда приезжает.
– А они давно знакомы?
– Больше тридцати лет. Мама работала врачом в порту. Знаете, как в фильме «Коллеги». Там и познакомились. Вскоре поженились.
– Ваш отец тогда
– Да. Военным.
– А как же он стал маячником?
– Его родители служили здесь. А потом и он, демобилизовавшись, решил осесть на острове. К тому времени бабушка и дедушка были уже очень немолоды и не могли справляться с делами самостоятельно.
– А ваша мама и вы? – Анна ловила мгновения откровенности, чтобы узнать как можно больше. Почему-то ей казалось, что это важно.
– Я тогда уже вырос, жил отдельно, учился. А мама сначала переехала с отцом. Но долго жить здесь не смогла. Она совершенно городской человек. Да даже не в этом дело. Она не смогла найти что-то внутри себя, что помогло бы ей жить почти без людей, без суеты, находя всё необходимое для души только в себе и в природе. Это непросто. И не каждому дано. Отцу дано, бабушке и дедушке – тоже было дано. Я пошёл в отца, как ни удивительно. А маме здесь сложно. Сюда можно приезжать только по зову сердца. А оставаться – тем более.
Хранитель рассказывал спокойно, в его голосе и словах не было осуждения или непонимания. И это очень нравилось Анне. Её всегда пугали люди, которые считали, что есть только одно мнение: их, и неправильное. И единственно допустимый образ жизни. И исключительно верное мировоззрение. В такой позиции ей чудились отзвуки нетерпимости. Но ещё больше напрягали её те, кто, на словах признавая права других, настойчиво требовал, тем не менее, согласия со своим мнением, и давил, и обвинял остальных в косности, консерватизме и прочих грехах. И позиция Матвея порадовала её. Да, он человек Заката. Но понимает, что такая жизнь не для всех, и ни на чём не настаивает.
– А вы? – неожиданно спросил Хранитель.
– Что я?
– Почему вы оказались на Закате?
Анна на секунду растерялась. Ну, не рассказывать же, в самом деле, о Богдане и шести месяцах ожидания приговора. И она ответила уклончиво:
– Маяки – моя детская мечта. Вот сестра и сделала такой подарок. Договорилась, чтобы мне разрешили погостить здесь два дня.
– С кем договорилась? – поинтересовался Матвей.
– Не знаю, - растерялась Анна. – Я не спрашивала. А что? Это важно?
– Да нет, просто интересно стало. Не берите в голову. – Хранитель ответил легко и довольно равнодушно, светским тоном. Но Анне показалось, что его это на самом деле заинтересовало и даже взволновало. Решив про себя, что она непременно сегодня же узнает у Нелли, каким образом та организовала приглашение на Закат, Анна собралась уже уходить, но тут вспомнила о фотографии. Протянув её Матвею, она спросила:
– А вы случайно не знаете, кто эта девушка?
Глава 30. Предположения
Матвей посмотрел на фотографию:
– Это первая жена отца. Они развелись, когда были совсем молодыми.
– Она жива?
– Насколько я знаю, да.
– А как её зовут?
– Вспомнить бы. – Хранитель нахмурился. – У неё какое-то довольно редкое имя… Клара! Да, точно. Клара Клементьевна.
– А фамилия?
–
Анна пошевелила губами, словно пробуя на вкус довольно необычные имя и отчество первой жены маячника, приставила к ним его фамилию. Но это ничего не дало. Никаких ассоциаций не возникло. Видимо, дело было именно во внешности. То ли она где-то видела женщину, то ли та ей кого-то напомнила.
– Матвей… - Обратившись к сыну смотрителя по имени, Анна вдруг поняла, что впервые назвала его так не за глаза, а в разговоре, и на секунду замерла, смутившись. Но тут же взяла себя в руки. Стыдно вести себя, как девочка-подросток и обмирать от одного звука имени привлекательного мужчины. И Анна живо, пожалуй, даже излишне живо поинтересовалась: - А вам эта Клара никого не напоминает?
Матвей, который как раз отошёл к плите, чтобы ещё плеснуть себе в чашку кипятка, вернулся, оперся рукой о стол и всмотрелся в фотографию:
– Актрису какую-то напоминает. Советскую. Из семидесятых годов. Но фамилию не помню.
– Актрису? – удивилась Анна. Почему-то ей и в голову не приходило, что Хранитель может смотреть телевизор, интересоваться кино. Для неё он был неразрывно связан с Закатом, этим диким, оторванным от цивилизации местом.
– Да.
Анна никакую похожую актрису не помнила, хотя и любила старое советское кино. Но слова Матвея успокоили её. Может, и правда. Потом он вспомнит фотографию, или фильм, в котором снималась эта самая актриса, и Анне не придётся по своей дурацкой привычке долго перебирать в голове, где она могла видеть девушку. И правда, мало ли похожих людей? Сама Анна тоже имела отдалённое сходство с американской певицей, о котором ей не говорил только ленивый или уж совсем далёкий от музыки человек. Вот Хранитель, кстати, не говорил. Да и никто из островитян.
– Ладно. Нам пора идти, - прервал ход её мыслей хозяин.
– Куда?
– Да хочу я ненавязчиво со всеми побеседовать о том, что происходило на острове позавчера. Штормить ещё и завтра будет точно. Через день, конечно, начнёт утихать. Приедут прокурорские. Но я должен сам во всём разобраться.
– Зачем? – Анна и правда не понимала. – С Заката преступник всё равно никуда не денется. В крайнем случае, когда погода улучшится, мы можем следить за причалом, чтобы никто не взял лодку или катер и не уплыл. Лодки же вообще на берегу, вы же с Владленом Архиповичем сами их вытаскивали подальше от волн. Незаметно точно не взять. Пока до воды дотащишь, кто-нибудь да увидит. Моё окно как раз на пристань выходит. Я могу оттуда наблюдение вести…
– Да в том-то и дело, что можно уйти с Заката незаметно. Ночью. Да и днём тоже. Сегодня нашу инстаграмную барышню чуть не утопили как котёнка. Но никто ничего не видел.
– То есть вы верите Камилле? – ухватилась за его слова Анна.
– Скорее верю. Нужно быть самоубийцей или очень глупым человеком, чтобы в такой шторм добровольно сигануть в залив.
– Или спортсменом. Надо узнать, вдруг Камилла окажется камээс по плаванию.
– Спортсменом с приветом, - не согласился Хранитель. Сомневаюсь, что это о нашей барышне. Она, конечно, юная и от этого плохо разбирается в жизни. Но дурочкой она мне не показалась.