Хранитель Заката
Шрифт:
– Да, но люди, у которых дети общие, хотя бы иногда, но говорят «наши дети». А Мария Михайловна – нет. Я этого до сегодняшнего дня не замечала. Но сегодня так получилось, что после разговора с ней, позвонила сестре. А та рассказывала мне о моей племяннице. И сказала «наша дочь». Вот тут-то меня и осенило. Мария Михайловна не единожды упоминала о своих близких. Она любит рассказывать о них. Но при этом ни разу не сказала про них «наши». Ни одного разочка. А ещё они с Владленом Архиповичем спят в разных комнатах и вообще ведут себя друг с другом тепло, но как-то… - Она задумалась. –
Хранитель повернулся к Анне лицом, привалился спиной к оконной нише и задумался.
– То есть вы хотите сказать, что они поженились недавно? И что брак у них фиктивный?
Анна села так же и кивнула:
– Ну да. Думаю, именно так и есть. И мне это кажется странным. Зачем немолодым людям жениться фиктивно? Может, конечно, это мне глупость в голову пришла. Но я от этой мысли никак не могу избавиться. Пока вас не было, и так крутила, и этак. Не могу понять, для чего им это.
– Зато я могу, - задумчиво протянул Хранитель и взял руку Анны в свою. Она не отдёрнула, хотя сейчас они были не на улице и ветер не толкал её, норовя уронить.
Глава 34. Руки
Анна с трудом контролировала сразу же сбившееся дыхание и глупую улыбку, в которой так и норовили растянуться губы. Одно дело, когда Хранитель поддерживал её на улице, там всё-таки можно было предположить, что им двигали исключительно человеколюбие, желание помочь и хорошее воспитание. Но сейчас успокаивать себя этим было глупо.
Он взял её за руку, потому что хотел этого. А она не отняла её, потому что не хотела. Всё понятно и вполне объяснимо. Но почему так сильно бьётся сердце? Взрослые люди, а она теряется, будто впервые переживает подобное.
Чтобы немного прийти в себя, Анна в очередной раз воспользовалась уже испытанной уловкой, вспомнила о выведанной информации:
– Я узнала у сестры, как она достала разрешение для меня.
– И как же? – заинтересовался Хранитель, но руки Анны не отпустил, наоборот, взял и другую и накрыл обе второй ладонью, как будто пытался согреть. Ощущая тепло его больших рук и чувствуя, что все её мысли сейчас именно в этом соединении их тел, Анна внешне совершенно спокойно, а внутри вся дрожа, начала рассказывать:
– На какой-то конференции Нелли – это моя сестра – познакомилась с коллегой, они даже подружились, переписывались частенько. И, когда Нелли захотела сделать мне сюрприз, она бросила клич по всем знакомым, в том числе и этой женщине. И та сказала, что сможет договориться, чтобы меня пригласили на Закат. Ну, и договорилась.
– Надо же. А вы не спросили у сестры, как зовут эту женщину?
– Конечно, спросила, - даже чуть обиделась Анна и торжественно произнесла: - Булатова Агния Сергеевна. Это полезная информация?
– Полезная, - кивнул Матвей. Его голос показался Анне странным, она посмотрела на него встревоженно. Но Хранитель сосредоточенно изучал вид на залив и молчал. Наконец, он отмер:
– То есть лично в с этой Агнией Сергеевной не
– Нет. И даже слышала о ней впервые. Моя сестра – гений общения. У неё какое-то невероятное количество знакомых, и со всеми она поддерживает очень добрые отношения. Мне кажется, если ей понадобится украсть алмаз «Шах», она найдёт исполнителя за пару часов.
– У вашей сестры такие криминальные наклонности? – усмехнулся Хранитель.
– Пока не замечала. Это шутка, конечно. Но факт остаётся фактом. Для моей сестры почти каждый готов на подвиги, причём, на голом энтузиазме, за спасибо. Она человек невероятного обаяния. Против неё невозможно устоять… – Анне было приятно рассказывать о сестре, и, увлёкшись, она не замечала, как меняется взгляд Хранителя. И только в последний момент она успела увидеть, как Матвей встал с подоконника и потянул её за собой.
Анна вскинула удивлённые глаза. И тут же Хранитель стиснул её плечи руками, пару секунд подержал так, внимательно, испытующе вглядываясь в её лицо, и с силой прижал к себе, запустив пальцы в волосы Анны. Громко стучали сердца, завывал за толстыми стенами маяка злющий ветер, где-то по Закату ходил человек, чуть не убивший смотрителя, далеко внизу бились о камни волны. И Анна дрогнула.
Она несколько месяцев жила с мыслью, что теперь обречена на одиночество. Искать другого плюса, чтобы не по любви, а просто из-за страха остаться одной быть вместе, она не хотела. Рисковать по-настоящему любимым человеком – тем более. Знала, что правильная терапия делает возможными и относительно безопасными отношения плюса и минуса, но всё равно боялась и считала невозможным брать на себя такую ответственность за дорогого человека. И день ото дня приучала себя к мысли, что проживёт всё, что ей отмерено, без любви. Во всяком случае, без взаимной. Наверное, для кого-то это не страшно. Для кого-то, но не для неё.
Анна всегда хотела любви, стремилась к ней, мечтала о семье. И даже в Богдана, как она сейчас понимала, влюбилась потому, что тот почти с первых дней их отношений заговорил о семье. Не случись этой истории с его предательством, она, наверное, всю жизнь была бы привязана к нему и даже счастлива. Во всяком случае, она была в этом уверена, пока не оказалась на Закате, не посмотрела в море с маяка и не встретила этого мужчину. Особенного мужчину, не похожего ни на кого. Теперь-то она была поняла, что до конца жизни не встретит никого, кто сможет сравниться с ним.
А ещё и приговор был отменён несколько дней назад. После полугода ожидания, надежд, сомнений и страха. Да, она, конечно, боялась. Как боятся все, кому довелось пережить такое. И вот теперь -свобода. И огромная, разумеется, конечная, но всё равно долгая жизнь впереди. И весь мир у её ног. Что-то подобное она чувствовала в юности, лет в шестнадцать-семнадцать. Подобное, но не сравнимое по силе. Теперь ей казалось, что она каждой клеточкой впитывает всю красоту этого мира. Или это потому, что она оказалась на Закате? Или оттого, что всего два дня назад, выходя из вод залива, увидела на камне этого мужчину, который сейчас прижимал её к себе так, словно в ней было всё его счастье?