Хрен С Горы
Шрифт:
Нет, хорошо всё-таки, что трюмы вохейских кораблей не бездонные, и вина с собой эти акулы торгового капитализма бронзового века привезли немного. Это я к тому, что заморской кислятины у купцов оставалось всего несколько "баллонов", содержимое которых достались не всем. Да и на каждого из уважаемых регоев, "сильных мужей" и "питарасу" из рядов "макак" - которые вошли в число не просто званых на пир, но и избранных -- пришлось не так уж и много. Так что с бодуна народ в отличие от того зациновковья, что случилось в день прибытия заморских торговых гостей, не болел.
Ещё во время двухдневного пиршества по случаю блистательной нашей победы удалось поговорить кое о чём с купцами. Но, то было
Утро началось с долгой и тяжёлой беседы с Выхкшищшу-Пахыром. Бывший тагоров хозяин, конечно, удивился и даже обрадовался намерению дикарского предводителя, моему, то есть, частично компенсировать его потери. Но прожжённый торгаш, мгновенно убрав с лица растерянность и радость, перешёл в наступление, перечисляя понесённые убытки и напоминая через предложение об обещанной покойным Кивамуем торговой монополии. В итоге битый час пришлось потратить на то, чтобы с одной стороны этот интриган, недоделанный не сел мне на шею, а с другой -- продемонстрировать ему, что у нас, на Пеу, теперь правовое государство и уважение прав собственности.
Хорошо, что этот натиск я отражал не в одиночестве, а плечом к плечу с Тагором и Сектантом. Причём если тузтец молчал, мрачно играя желваками, отчего наш визави нервничал и терял уверенный напористый тон, то пожилой вохеец то и дело встревал в разговор. Смысл сказанного им я понимал очень смутно, то есть вообще не понимал, очень редко улавливая уже знакомые мне вохейские слова. Тунаки, поймав мой недоумённо-недовольный взгляд, спохватился и начал переводить, путаясь и запинаясь. Напирал он, как оказалось, больше на моральную сторону вопроса -- типа нехорошо во внутренние дела чужой страны вмешиваться, да и людей в рабстве держать тоже плохо. Как это ни странно, на почтенного Вигу-Пахи тенхорабитская агитация и пропаганда, кажется, подействовала. И в итоге тот согласился в обмен на пять тысяч белых ракушек признать, что не имеет больше к Тагору никаких претензий, а также отдать топор и небольшой кинжал в качестве платы за прокорм Тишки. Что до двух погибших вохейцев и одного пропавшего без вести -- то они люди свободные, за них Выхкшищшу-Пахыр денег не платил, так что убытков от их смерти не понёс.
Насчёт освобождения из рабства бывшего наёмника оформили тут же соответствующий документ. Сектант и сопровождающие купца охранники поставили на куске папируса свои закорючки как свидетели сделки. Для пущей надёжности, правда, нужно будет зарегистрировать её в торговой палате вохейской столицы, где Тагора и продали полтора года назад. Но этим Тунаки пообещал заняться, когда они прибудут в Вохе по моим делам.
Проклятый торгаш вымотал меня настолько, что я даже не стал разговаривать с ним о перспективах дальнейшего сотрудничества. Да и не хотелось, если честно, иметь с этим хитрожопым никаких дел: пусть локти кусает, глядя, как конкуренты будут делать бабки не только на бронзовых топорах. Не фиг поддерживать всяких узурпаторов против законных наследниц. Самый умный, понимаешь -- монополию захотел получить. А баки печёного без специй не хочешь?
Последняя фраза вырвалась вслух. Сектант с Тагором недоумённо посмотрели на меня. "Вигу-Пахи, баки печёного" - пояснил я. Сколь ни мало тузтец прожил среди папуасов, но одно из распространённых туземных выражений, аналогичных русскому "хрен тебе" уже успел усвоить. Что уж говорить о вохейце, который торчит на нашем острове без малого
– Тунаки, этот Вигу-Пахи одной веры с тобой?
– спросил я.
– Нет -- Сектант удивился.
– А почему он согласился на наши условия, когда ты стал ему говорить про то, как должны поступать тенхорабиты?
– Не знаю -- покачал головой пожилой вохеец -- Может быть, побоялся.
– Чего?
– Тех, кто идёт по Пути Истины и Света. Среди моряков и торговцев наши люди попадаются. И не всегда они открыто говорят о своей вере.
– Я не тенхорабит. И Тагор тоже. Причём здесь твои единоверцы?
– Торговцы знают, что я твой человек. И знают, что я иду по Пути Истины и Света. Потому Выхкшищшу-Пахыр подумал, что мои братья по вере будут помогать тебе или вредить ему.
– Смешно -- сказал тузтец -- К моему освобождению приложили руку тенхорабиты.
Возместив потраченные на бывшего тагорова хозяина силы плотным обедом, я велел Ванимую послать кого-нибудь "за почтенными заморскими гостями Куму-Тикой и Буту-Микой". Они же акулы местного торгового капитализма Кушма-Чикка и Бухшук-Мишка.
Насчёт акул я нисколько не преувеличиваю: эти двое являлись самыми крупными торговцами из числа плавающих к нашим берегам: первый владел аж девятью кораблями, правда, в Мар-Хоне из них стояла только треть - остальные сейчас разбросаны по разным концам Земноморья - диверсификация бизнеса, понимаешь.... Второй имел всего четыре парусника, зато все они находились здесь. На их фоне остальные, владеющие одним или двумя, как Вигу-Пахи, были сущей мелочью.
Вообще-то разговаривать я планировал с каждым из купцов по отдельности. Но не то они решили выступить предо мной единым фронтом, не то, наоборот, каждый опасался, что конкурент получит преимущество. В итоге припёрлись вдвоём.
Чует моё сердце: несмотря на то, что с этой парочкой говорить предстояло о взаимовыгодном сотрудничестве, нервных клеток я потрачу не меньше, чем на предыдущего посетителя.
После привычного обмена любезностями -- сначала в стиле жителей Пеу, а потом и вохейским манером -- сразу же перешли к делу.
– Я слышал, что из тех ваших людей, что помогали нам против болотных червей, двое умерло от ран, а ещё несколько слишком слабы и могут не выдержать плаванье через Великое море -- купцы несколько растерялись от начала деловой беседы.
– Да, у меня трое моряков получили серьёзные раны -- согласился Кушма-Чикка -- А у почтенного Бухшук-Мишки два человека умерло, и ещё двое не встают.
– Вы воевали вместе с дареоями Пеу. За это и за перевозку на ваших больших лодках сильные мужи Хона и Вэя подарили всем гостям из-за моря двадцать пять связок белых тонопу. Те, кто тяжело ранен, могут пользоваться гостеприимством жителей Мар-Хона до полного восстановления сил или возвращения ваших лодок в следующем году. Но у раненных и умерших дома остались семьи. Я хотел бы помочь им. Тунаки -- короткий кивок в сторону Сектанта -- И отсутствующий сейчас Итуру ваши соплеменники. Я снабжу их раковинами для родственников двух погибших и тех, кто останется у нас.
– Это мудрое и справедливое решение -- Кушма-Чикка посмотрел на меня оценивающе.
– Также я хочу дать вам взамен выбывших моряков -- не знаю, насколько мне удалось воспроизвести вохейское слово, означающее рядового члена экипажа -- Своих людей. Я знаю, что в Вохе за такую работу полагается брать тонопу. Но мои люди не имеют опыта и почти не говорят на вашем языке. Потому будет справедливо, если они ничего не получат. Достаточно того, что вы будете их кормить.
– Благодарим тебя, Сонаваралингатаки -- ответил Бухшук-Мишка -- Но потери людей не такие уж и большие, чтобы понадобилась помощь жителей Пеу.