Хрен С Горы
Шрифт:
Кроме всей элиты моей подотчётной территории, явилось немало народу из Ласунга и Текока, а также из Кесу и даже Талу. С некоторыми из них мне уже доводилось общаться во время вербовочных бесед. Однако подавляющее большинство я видел впервые. Разумеется, среди гостей из столицы были шпионы разных фракций нынешней «партии власти», кое-кого даже удалось вычислить. Но преобладали граждане, готовые примкнуть к уже разрекламированному заговору. Похоже, успешная военная компания против бунса добавила мне очков в глазах «сильных мужей» Западной равнины, и теперь они готовы перебегать под руку Сонаваралинги пачками.
Если уж держащиеся особняком и не лезшие в столичные разборки кесу появились — не
Нет, хорошо всё-таки, что трюмы вохейских кораблей не бездонные, и вина с собой эти акулы торгового капитализма бронзового века привезли немного. Это я к тому, что заморской кислятины у купцов оставалось всего несколько «баллонов», содержимое которых достались не всем. Да и на каждого из уважаемых регоев, «сильных мужей» и «питарасу» из рядов «макак» — которые вошли в число не просто званых на пир, но и избранных — пришлось не так уж и много. Так что с бодуна народ в отличие от того зациновковья, что случилось в день прибытия заморских торговых гостей, не болел.
Ещё во время двухдневного пиршества по случаю блистательной нашей победы удалось поговорить кое о чём с купцами. Но, то было скорее озвучивание намерений с моей стороны: бронзовые предметы мне, в отличие от большинства жителей Пеу, не очень нужны; зато я готов заплатить почтенным торговцам за некоторые другие товары, список которых предоставлю чуть позже; кроме того, хочу оговорить условия проезда на их кораблях для моих людей.
Утро началось с долгой и тяжёлой беседы с Выхкшищшу-Пахыром. Бывший тагоров хозяин, конечно, удивился и даже обрадовался намерению дикарского предводителя, моему, то есть, частично компенсировать его потери. Но прожжённый торгаш, мгновенно убрав с лица растерянность и радость, перешёл в наступление, перечисляя понесённые убытки и напоминая через предложение об обещанной покойным Кивамуем торговой монополии. В итоге битый час пришлось потратить на то, чтобы с одной стороны этот интриган, недоделанный не сел мне на шею, а с другой — продемонстрировать ему, что у нас, на Пеу, теперь правовое государство и уважение прав собственности.
Хорошо, что этот натиск я отражал не в одиночестве, а плечом к плечу с Тагором и Сектантом. Причём если тузтец молчал, мрачно играя желваками, отчего наш визави нервничал и терял уверенный напористый тон, то пожилой вохеец то и дело встревал в разговор. Смысл сказанного им я понимал очень смутно, то есть вообще не понимал, очень редко улавливая уже знакомые мне вохейские слова. Тунаки, поймав мой недоумённо-недовольный взгляд, спохватился и начал переводить, путаясь и запинаясь. Напирал он, как оказалось, больше на моральную сторону вопроса — типа нехорошо во внутренние дела чужой страны вмешиваться, да и людей в рабстве держать тоже плохо. Как это ни странно, на почтенного Вигу-Пахи тенхорабитская агитация и пропаганда, кажется, подействовала. И в итоге тот
Насчёт освобождения из рабства бывшего наёмника оформили тут же соответствующий документ. Сектант и сопровождающие купца охранники поставили на куске папируса свои закорючки как свидетели сделки. Для пущей надёжности, правда, нужно будет зарегистрировать её в торговой палате вохейской столицы, где Тагора и продали полтора года назад. Но этим Тунаки пообещал заняться, когда они прибудут в Вохе по моим делам.
Проклятый торгаш вымотал меня настолько, что я даже не стал разговаривать с ним о перспективах дальнейшего сотрудничества. Да и не хотелось, если честно, иметь с этим хитрожопым никаких дел: пусть локти кусает, глядя, как конкуренты будут делать бабки не только на бронзовых топорах. Не фиг поддерживать всяких узурпаторов против законных наследниц. Самый умный, понимаешь — монополию захотел получить. А баки печёного без специй не хочешь?
Последняя фраза вырвалась вслух. Сектант с Тагором недоумённо посмотрели на меня. «Вигу-Пахи, баки печёного» — пояснил я. Сколь ни мало тузтец прожил среди папуасов, но одно из распространённых туземных выражений, аналогичных русскому «хрен тебе» уже успел усвоить. Что уж говорить о вохейце, который торчит на нашем острове без малого три года.
— Тунаки, этот Вигу-Пахи одной веры с тобой? — спросил я.
— Нет — Сектант удивился.
— А почему он согласился на наши условия, когда ты стал ему говорить про то, как должны поступать тенхорабиты?
— Не знаю — покачал головой пожилой вохеец — Может быть, побоялся.
— Чего?
— Тех, кто идёт по Пути Истины и Света. Среди моряков и торговцев наши люди попадаются. И не всегда они открыто говорят о своей вере.
— Я не тенхорабит. И Тагор тоже. Причём здесь твои единоверцы?
— Торговцы знают, что я твой человек. И знают, что я иду по Пути Истины и Света. Потому Выхкшищшу-Пахыр подумал, что мои братья по вере будут помогать тебе или вредить ему.
— Смешно — сказал тузтец — К моему освобождению приложили руку тенхорабиты.
Возместив потраченные на бывшего тагорова хозяина силы плотным обедом, я велел Ванимую послать кого-нибудь «за почтенными заморскими гостями Куму-Тикой и Буту-Микой». Они же акулы местного торгового капитализма Кушма-Чикка и Бухшук-Мишка.
Насчёт акул я нисколько не преувеличиваю: эти двое являлись самыми крупными торговцами из числа плавающих к нашим берегам: первый владел аж девятью кораблями, правда, в Мар-Хоне из них стояла только треть — остальные сейчас разбросаны по разным концам Земноморья — диверсификация бизнеса, понимаешь…. Второй имел всего четыре парусника, зато все они находились здесь. На их фоне остальные, владеющие одним или двумя, как Вигу-Пахи, были сущей мелочью.
Вообще-то разговаривать я планировал с каждым из купцов по отдельности. Но не то они решили выступить предо мной единым фронтом, не то, наоборот, каждый опасался, что конкурент получит преимущество. В итоге припёрлись вдвоём.
Чует моё сердце: несмотря на то, что с этой парочкой говорить предстояло о взаимовыгодном сотрудничестве, нервных клеток я потрачу не меньше, чем на предыдущего посетителя.
После привычного обмена любезностями — сначала в стиле жителей Пеу, а потом и вохейским манером — сразу же перешли к делу.