Хрен С Горы
Шрифт:
И через три дня разговоров, убеждений и прочего все детали договора об услугах доставки морским транспортом четырёх сотен наших бойцов были окончательно согласованы. А в это время Ванимуй организовывал жителей приграничных вэйских деревень, чтобы мостить гать через болота. В день отплытия он как раз прислал в Вэй-Пау гонца, сообщившего, что собралось больше шести сотен человек.
Почему — в Вэй-Пау, а не в Мар-Хон? Да потому, что осмотрев пару кораблей на предмет комфорта для пассажиров, я предложил не мариновать бойцов лишнее время, что займёт морской переход между административными центрами братских областей, в трюмах вохейских лоханок. Так что наше
Отдельная песня — размещение на кораблях. Вохейцы вовсе не были в восторге от того, что у них по палубе будет шляться толпа увешанных оружием дикарей, и готовы были всех пассажиров загнать в трюмы. «Дикари» же, точнее самые сведущие вроде меня и Тагора, вполне обоснованно опасались, что у практичных торговцев могут возникнуть мысли, когда вся наша армия окажется в трюмах, закрыть их покрепче, да и взять курс домой. Думается, даже наличие у запертых оружия не станет сильным препятствием: сутки без воды в духоте под палубой никаких сил не оставят.
Так что договорились: поскольку вохейские корабли всё же довольно тесные, то половина наших бойцов будет сидеть в трюме, а вторая займёт указанные хозяевами места на палубе, чтобы не путаться под ногами. Кроме этого я приказал периодически меняться двум группам местами — чтобы никто не помер от тесноты и духоты.
В общем и целом всё прошло нормально — все живы и относительно здоровы. И свирепые дикари не попробовали захватить корабли, а хитроумные торговцы — не вздумали обратить их в рабство.
Оглядев нестройный строй своего воинства, я дал команду: «Вперёд!» Про себя добавив: «Там столько вкусного». Ну а вслух произнёс: «Отомстим подлым тинсокским крысам!»
Впереди шёл отряд, возглавляемый Тагором — кроме полутора десятков участников недавнего разведрейда в нём были лучники и копейщики. Следом маршировала остальная масса «макак», разбитая на три полусотни. За ними топали хонские и вэйские ополченцы. Замыкали же колонну вохейские любители повоевать.
Топали до начала дневной жары. Остановились на привал. Тузтец сказал, что до первого вражеского селения совсем немного: «Чуть больше двадцати перестрелов из лука». Учитывая, что оный вохейский «перестрел», то есть типичное расстояние, на которое летит стрела, выпущенная средней подготовленности лучником, метров сто пятьдесят, до обиталища тинса осталось километра три. Так что самое время отдохнуть перед решающим броском. И дальше двигаться с максимальной осторожностью.
Впрочем, сильно расслабляться мы с моими «оленями» народу не дали: часть передового отряда, оставив лучников, двинулась дальше, отдохнув совсем немного, благо его бойцы не тащили на себе ничего, кроме оружия; а остальных «макак» подняли через пару часов отдыха, когда появились посыльные от Тагора, сообщившие, что группы разведчиков уже окружили деревню со всех направлений, и там пока идёт обычная мирная жизнь — никакой паники не замечено.
В итоге ещё полсотни бойцов двинулись перекрывать поплотнее возможные пути бегства тинса, а оставшаяся неполная сотня стала готовиться к атаке — вместе с вэйско-хонским ополчением и вохейцами.
Где-то за километр от деревни пошли поля — пустые по полуденной жаре, когда народ предпочитает отдыхать. Так что время для атаки оказалось самым подходящим: никто из местных не шляется по окрестностям и не
Ага, всё-таки нас заметили — в нескольких сотнях метров от первых хижин. Поздно, слишком поздно: «макаки» уже построились двумя параллельными колоннами, между которыми собрались лучники; оружие в руках, но пока не на боевую изготовку — это ещё десять раз сделать успеем. Вохейцы выстроились, подражая моим орлам, справа. А остальные, разбившись на отряды, пошли слева нестройной толпой.
На окраине уже успела собраться толпа мужчин тинса. Числом они несколько превышали нас, и к стоящим защитникам деревни подтягивались всё новое подкрепление. Но вооружены враги традиционным туземным образом — деревянные палицы, как гладкие, так и со вставками из акульих зубов и кусков острого камня, да редкие копья. Что не оставляло противнику никаких шансов против ощетинившихся широкими медными и каменными лезвиями шеренг «макак».
Когда до врагов осталось меньше сотни шагов, лучники сделали дружный залп из луков. Несколько вохейцев последовали их примеру. Следом метнули свои снаряды пращники. Первые убитые и раненные тинса повалились на землю. Некоторое замешательство не помешало уцелевшим броситься в атаку — так что последующие выстрелы лучники с пращниками делали уже по бегущим на нас болотным жителям. Урон у противника исчислялся парой десятков. Так что не сильно-то он был деморализован. И в дело вступили копейщики.
Всё же Тагор неплохо поработал над строевой и боевой подготовкой «макак» — и перестроения, и слаженность действий, и обращение с оружием у них существенно улучшились по сравнению с таковыми во время недавнего похода по Западной равнине. Бегущая прямо на меня, причём бешено орущая и свирепо размахивающая боевыми дубинками, толпа за последний год превратилась уже в дело привычное: я уже начал сбиваться со счёта — сколько раз стоял вот так, в тесных рядах, в правой руке топор, в левой щит. И прикрывающие меня с боков бойцы Гоку — орлы мои успели понять, что вояка из их «пана оленя» неважный. Но любят и уважают меня не за воинские умения.
«Макаки», придя в соприкосновение с налетевшими тинса, прошли сквозь них, оставляя десятки лежащих тел. Небольшая часть врагов, спасаясь от нашего «асфальтового катка», попала под удар вохейцев, но остальные защитники деревни были отброшены на хонско-вэйское ополчение. Две нестройные толпы схлестнулись, а с другой стороны противника методично давила тесная стена щитов, ощетинившаяся остриями копий.
Кончено всё было быстро: зажатые в клешни тинса побежали. Впрочем, удалось это единицам: остальные полегли на безжалостно истоптанном поле или оказались в «мешке». Окружённых согнали в плотную кучу, где особо не размахнёшься палицей — после чего они предпочли внять голосу разума, который олицетворяли собой наиболее горластые из «макак», и сдаться. У подоспевших заморских союзников нашлось достаточно верёвок, чтобы связать руки всем девяти десяткам капитулировавших. Оставалось только порадоваться запасливости торгового люда.
Прихватив парочку пленных с наиболее дорогими наборами украшений, я во главе передового отряда и в сопровождении предводителей хонцев-вэйцев и вохейцев двинулся на переговоры. Впрочем, и остальная часть нашей армии топала следом — кроме нескольких человек, оставленных караулить связанных врагов. В поселении царила и разгоралась паника, но всё-таки, потратив кучу времени и сорвав горло, удалось убедить тинса, что, если они сдадутся, немедленно убивать их не будут — а вот в противном случае церемониться никто не намерен.