Христианин. Nil inultum remanebit. Часть первая. Предприниматель
Шрифт:
Разговор в подобной форме мог легко мог вызвать протест даже у выдержанного человека. Но поскольку Николай знал, что они могут так разговаривать и, главное, наверняка знал одну из причин, почему они это делают, то он с усмешкой в душе выслушивал издевательские вопросы здоровенного бандита. Николай старался смотреть на него спокойно, без вызова, без ненависти. Однако про себя он тогда неожиданно решил, что если сейчас этот издевающийся над ним бандит ударит его, то жить этот скот, будет столько, сколько захочет он – Николай. Именно он, Николай, станет для него той высшей силой, которая определит срок пребывания этого животного на земле. Очевидно, решимость Николая как-то отразилась на его лице, потому что бандит неожиданно, прервав
– А чего это ты щуришься-то? Не доволен, что ль, чем?
«Нет, все-таки надо изобразить испуг, – совершенно спокойно подумал Николай. – А то вкрутят такую ставку, что не дай Бог».
– Да нет, я слушаю. Я ничего вообще, я… вот, ничего, нет, – слегка заикаясь, сказал Николай.
На физиономии бандита появилась довольная усмешка: он увидел испуг Николая.
«Ага, съел, скотина, – злорадно подумал Николай и сказал себе: – Спокойно, спокойно. Ему надо помочь почувствовать себя всемогущим, надо подыграть ему».
– Вот так-то лучше. Похоже ты понятливый. Понимаешь, что за охрану надо платить. А то ведь придут какие- нибудь моисеевцы, и тебе будут вилы. Они же беспредельщики. Понимаешь это хотя бы, да?
– Да-да, понимаю, конечно, я все понимаю, – с подчеркнуто излишней поспешностью, подтверждая испуг, проговорил Николай.
– Приглуши мотор, не тарахти, – всего даже я не понимаю, всего, что происходит. А ты вообще – осадок… Что ты можешь вообще понимать? Ладно, проехали. Теперь – главное. Ставки за охрану у нас небольшие. Накладно не будет. Платить надо вовремя. За бабками буду приезжать я. Ты всегда должен быть готов отдать бабки с пятого по десятое число каждого месяца. Как пионер готов, понял, да? Сегодня тридцатое октября. Значит, платишь с ноября. По «лимону» в месяц. Конечно, плата будет увеличиваться – инфляция, сам большой, все понимаешь. Теперь еще. Будут приезжать архиповцы, айрапетовцы, самсоновцы и прочие. Небось, слыхал про таких?
Николай кивнул головой. Ему показалось, что бандит как будто поменял тон: с издевательского перешел на деловой и какой-то, может быть, даже доброжелательный, что ли. Во всяком случае, Николаю так показалось.
Бандит продолжал:
– Будешь говорить им, что крыша у тебя есть, что платишь нам – «мамонтам». Спросят, конкретно кому, назовешь меня: я – Володя, погоняло – «Малыш». Запомнил? Мамонта Володю не знают только лохи. Вот тебе телефон, – он протянул Николаю узкую полоску бумаги с напечатанным на принтере номером телефона и продолжил. – Если кто не знает меня, значит, это или бешеные, или новые, в общем, шелупонь. Спросишь, от кого наехали. Скажут или не скажут – не важно. Главное – ты им скажешь им, чтобы на следующий день приезжали в ресторан «Визит» и спросили там меня, а сам, когда уедут, позвонишь по этому телефону. Скажешь, зачем звонишь. Мне передадут. И не бойся с ними базарить. Только не дерзи, конечно, а то за базар в легкую можешь ответить. У них это просто, для придания солидности, ничем не брезгуют твари… Главное – не дерзи. А ты парень, мне кажется, безбашенный, я в Афгане таких насмотрелся… Ты был в Афгане?
– Нет. Не успел… У меня бронь была. Я ядерный щит для Родины ковал…
– И все равно – тебе трудно управлять собой. Скажешь – нет?
– Скажу – да!
– Мы, русские, странный народ. Это только пидары с гостелевидения представляют нас безмозглыми мокрицами… Это они – воевали, бля, они чуяли кровь, гниды… Ты знаешь, брат, что такое кровь?
– А кто ты такой, чтобы я перед тобой душу открывал?
– Ты что, забываешься? – с угрозой в голове спросил Малыш.
– Нет, брат. Я при памяти.
– Ты воевал?
– Было и такое. Но не в Афгане.
Бандит с подозрением посмотрел на Николая.
– Африка? – спросил бандит.
– Да.
– Круто. С кубинцами вместе?
Вместо ответа Николай неопределенно покачал головой и развел руками, давая понять, что не скажет.
– Понял, – сказал бандит. –
– Проверяй, – спокойно сказал Николай.
– Проверю. Теперь запомни еще, чтобы наша дружба крепче была: если тебя по любому обидят, то пожалеют об этом. Мы своих в обиду не даем. И вообще, звони, если будут любые проблемы: с чиновниками, с налоговой, с должниками. Твой бизнес должен развиваться. Понял, да? Вопросы есть? Вижу, вопросов нет. Да… и запомни: к ментам не ходи, чтобы ни о чем потом не пожалеть. Другую крышу не ищи – ты наш. Теперь все. Не дрейфь, смелый директор, все будет о`кей.
Бандиты поднялись и направились к выходу. Николай встал тоже. Уже у самой двери Малыш остановился и вернулся к Николаю. Второй бандит остался стоять у двери.
– Да, чуть не забыл, – сказал Малыш Володя и поморщился. – Вот какое дело. То чем мы занимаемся, тоже бизнес, только особый, более опасный, чем у тебя. Вот тебя мы охраняем, – здесь Малыш сделал ударение на слове «мы».– А нас … нас никто, кроме Бога, не охраняет, – бандит нахмурился и посмотрел Николаю в глаза. Николай выдержал этот цепкий, пронизывающий взгляд прищуренных глаз. – В нас иногда стреляют, а случается, что и попадают. Вчера наших двоих кто-то расстрелял. Поэтому все собирают на похороны. Ты тоже не можешь быть исключением. Можешь сегодня отдать, можешь завтра, немного, всего триста тысяч. Деньги на похороны наших – это сверх месячной платы. Когда отдашь?
– Да сейчас и отдам, – сказал Николай и, достав бумажник, отсчитал деньги.
Бандит взял деньги, повертел их в руках и как-то совсем не по- бандитски, с извинительной интонацией произнес:
– Не обижайся, у нас горе, свое горе, – тут Малыш криво усмехнулся, вздохнул, произнеся при этом что-то похожее на «хых…мля», и продолжил. – А в горе, Николай Степанович, люди должны помогать друг другу. Не так ли?
И тут он неожиданно подал Николаю руку. Николай помедлил, будто не понял, зачем бандит протянул ему руку, но потом, не дрогнув в лице ни одним мускулом, протянул свою. Их рукопожатие было крепким. Они долго смотрели друг другу в глаза. Бандит освободил руку первым.
– Ну, будь, здоров, – сказал он и вышел вместе с напарником.
Через несколько секунд хлопнула входная дверь и Николай посмотрел в окно: бандиты подошли к серой девятке и быстро погрузились в нее. Николай запомнил номер: И 62– 15 ПР. Записывать его не стал, потому что эти цифры означали номер его дома и квартиры и теперь, вряд ли, когда-нибудь он сможет его забыть.
…Когда бандитская девятка, сверкнув фарами по окнам офиса, показала Николаю огни задних габаритов, он вышел из кабинета. Сотрудники сидели притихшие, настороженные, секретарша Катя была бледна и напугана. Мужчины были внешне спокойны, а один, показалось Николаю, усмехнулся при его появлении. «Чему же ты рад, дурень? – подумал Николай. – Это ведь и тебя касается. Хотя… ему-то как раз все по барабану. С бандитами-то имею дело я, а не он. Если что, то бандиты меня прессовать будут, – не его. Он работник». Другой молодой человек был явно озадачен этим визитом и сосредоточенно о чем-то думал. Было непонятно, какие чувства владеют им. Женщины тоже по-разному отреагировали на бандитов. Татьяна, жена его приятеля, работавшая бухгалтером, с жалостью смотрела на Николая. Она больше других была наслышана о том, что представляют собой молодые люди, только что посетившие их, чем эти люди занимаются и чего можно от них ожидать. Светлана, ее помощница и ровесница, была явно озадачена произошедшим и, пожалуй, испугана. Она как-то затравленно, показалось Николаю, смотрела на него. Оригинальнее всех, как всегда, отреагировала на визит непрошенных гостей Елена Николаевна, одинокая тридцатитрехлетняя дама, работавшая у Николая с крупными приокскими предприятиями.