Христианская гармония духа

Малышевский А.

(+) Живая любовь к Богу живому изгоняет страх перед ощущениями, не считает их более греховными, насколько они не противоречат любви к Богу. Философия христианства по-прежнему внушает страх и потому считается греховной.

Вновь возвращаются к обрядам внешнего культа, но на этот раз не признают за ними никакого самодовлеющего значения, не считают их спасительными самими по себе, а любят их и дорожат ими как внешними проявлениями любви к Богу.

(++) Живая любовь к Богу живому, изгнав страх перед ощущениями, начинает изгонять страх и перед разумом. Тут еще не отведено философии христианства подобающее место,

а только жаждут боговедения и понимают необходимость разумной любви к Богу разумному и разумного отношения к выражению этой любви в формах внешнего культа.

(+) Живая любовь к Богу живому доросла до признания за философией христианства ее истинного значения, и не достает только признания прав ощущений, законности внешнего культа, чтобы отношения к Богу стали вполне правоверными.

Это последняя, высшая форма, осиянная двойным светом любви и разума, аскетизма.

(++) Совершенная любовь изгнала всякий страх; она познала силу свою и не боится более ни разума, ни ощущений. Живая любовь к Богу живому отводит философии христианства подобающее ей почетное место и не чуждается более обрядов внешнего культа, насколько они согласованы с живой любовью к Богу живому и философией христианства.

Церкви поместные

Единственной обязанностью своей духовные власти признают точное выполнение внешнего обряда, совсем не заботясь ни об умах, ни о нравственности, ни о согласовании строя жизни с верой своих пасомых. Исполнив обряд, они уверены, что все исполнили, и ничего более не требуют ни от себя, ни от других.

Всякое отступление от обряда признается за вредную ересь, с которой всякие меры борьбы дозволительны. Заблудших овец не стараются вернуть ни убеждением, ни лаской, а загоняют их или сокрушают их дубиной, цепями, тюрьмой, а, если можно, то и пытками, и казнями.

(+) К точному выполнению обряда присоединяют поучения, но не в смысле обстоятельного разъяснения жизненных вопросов, согласно вере или систематичному изложению христианской философии, а только как схоластические, бесплодные комментарии к букве текста и обряда.

От пасомых требуют, кроме точного выполнения обряда, бесплодного знания отдельных фактов священной истории, объясняющих обряд, и вместо боговедения – знание катехизиса.

Уклоняющихся по-прежнему дубиной загоняют на лоно правоверия, приправляя насилие поучениями, которые задаются не целью убедить, а скорее целью мотивировать неизбежность насилия.

(++) Духовные власти признают за собой обязанность любить, но только тех, кто точно выполняет обряд и знает комментарии к нему.

От пасомых требуют любовь в границах верности обряду и правоверия в комментариях к нему.

Уклоняющихся стараются возвратить к правоверию не только насилием и авторитетом буквы, но и лаской, насколько она может служить подспорьем для них.

(+) Наступает период поэзии обряда, восторженной сентиментальности, еще не преобразующей ни сознания, ни жизни, но окружающей обряд ореолом искреннего чувства.

От пасомых требуется не только точное выполнение обряда, но и благочестие, понимается это слово не в смысле сознательной веры и жизни по вере, а в смысле сентиментального ханжества.

На уклоняющихся действуют гипнозом восторженного фанатизма, прибегая, в случае неуспеха, и к насилию, которое во все

время преобладания ощущений, наравне с обрядом и буквой, остается доминирующей нотой, главным по отношению ко всему остальному.

(++) Поэзия обряда и фанатизм ханжества подкрепляются доводами разума.

Тут налицо и любовь, и разум, притом в гармоническом соотношении между собой, что легко может обмануть легкомысленного наблюдателя. Лучшим доказательством тому, что мы имеем дело только с высшей формой низшей степени дисгармонии в жизни церкви поместной то, что и любовь, и разум не приводят ни к сознательной вере, ни к честной жизни по вере, а только служат к опоэтизированию и возвеличению обряда, что и любовь, и разум – не конечные аргументы в деле обращения уклоняющихся, а только вспомогательные средства по отношению к конечному аргументу насилия.

Главною обязанностью своей духовные власти признают распространение боговедения, разработку христианской философии.

От пасомых требуются исключительно знания, сдача экзамена.

Обращая уклоняющихся, не прибегают более к насилию, а стараются воздействовать на них силой убеждения.

(+) Под владычеством разума ощущения в жизни церкви поместной не могут более выражаться в форме поклонения букве и обряду, тут ощущениям соответствует формальное согласование жизни с требованиями христианской философии; говорю формальное потому, что разумения совершенно недостаточно для дела; разумение приведет неизбежно к пониманию значения любви в христианском мировоззрении, экономии жизни в жизни по вере, но можно прекрасно рассуждать о любви, не имея любви; одна торжествующая любовь может дать чудодейственную силу, необходимую для дел любви, без чего хотя и возможно внешнее, формальное благочестие в жизни, но совершенно непосильны истинные дела любви, подлинные плоды ее.

(++) Поэтизируется, покрывается позолотой любви внешнее, формальное благочестие в жизни.

(+) Поэтизируется, окружается ореолом любви до ханжества, до фанатизма не внешнее, формальное благочестие в жизни, а сама идея христианства, сама христианская философия, в то время как в действительности не любят ни Бога, ни ближних.

(++) Эта комбинация в жизни церкви характеризуется тем, что с любовью стремятся понять и осуществить христианский идеал, но силы на достижение этой цели ищут в боговедении, в прилежном изучении христианской философии, а не в живом общении с Богом живым, не в любовном общении с чадами Божьими в форме реального братства ума, сердца и жизни, реального единомыслия, реального единодушия, реального экономического, трудового братства в жизни.

Главной обязанностью своей власти духовные признают самоотверженную любовь к Богу живому и Им вверенным пасомым, воспитание душ живых в духе живой любви для жизни братства и любви.

От пасомых требуют деятельной любви, рождения к жизни новой, крещения духа.

Уклоняющихся стараются возвратить вдохновением любви.

(+) Бога любят не только всем сердцем, но и всей крепостью. В жизни церкви не только проповедуют любовь и любят, но и полагают все силы духа на то, чтобы организовать жизнь на основах любви и братства, так как под верховным главенством любви ощущения в жизни церкви проявляются заботой о стройной организации материальной стороны жизни на основах братства и любви.