Хроника гениального сыщика
Шрифт:
– Паук, Паук, – уважительно обращались к нему душегубы.
Ему же они раболепно преподнесли элегантную шапочку из красного бархата, расшитую черным жемчугом.
– Вот с ним-то у нас и будет схватка, – процедил сквозь зубы сыскарь.
Дома мы нырнули в сеть интернета. Оказывается, Паук работал главным спасателем на Москве-реке. Для прикрытия.
На метро мы добрались до Речного вокзала.
Вид ставки центрового бандита изумил нас. Заржавелый катер
Мы с Рябовым осторожно взобрались по трапу, запрыгнули на борт, заглянули в щелочку иллюминатора.
Паук примерял перед осколком зеркала свою обновку, расшитую черным жемчугом.
Рядом, на грязном топчане, щеголяя полуобнаженными ногами (в красных подвязках, но без чулок), возлежала наша старая знакомая, подавальщица Люси, в свое время так и не напоившая нас арабским кофе.
Сыщик нырнул в трюм. Я за ним.
Там, в дегтярной темноте, Рябов прикрепил пластитовую шашку к канализационной разводке, а радиопульт с пульсирующим янтарным глазком положил в карман брюк.
Мы вынырнули из трюма и вновь приникли к иллюминатору.
– Паучок, – капризно поджав губки, ворковала Люси. – Мне опротивел этот кавардак! Ты что мне обещал? Париж… Ты сулил роскошный завтрак у Триумфальных ворот… Ты клялся устроить ужин из миног при витых свечах в «Мулен Руж»!.. А что я имею? Ржавую «Надежду»? Сгнившие леера? Осколок чмошного зеркала?
Люси ошалело обвела взглядом стены каюты, разгромленный умывальник, обломок зеркала, прилепленный жвачкой к пожарному щиту.
– Триумфальные ворота подождут. Сначала избавимся от этих «Красных шапочек».
– От наших пацанов? – Люси взметнула собольи брови.
– Москва опустошена. Больше стричь некого. Теперь наши ребятки захотят постричь меня, – Паук снял красную жемчужную шапочку, сунул в карман замасленной телогрейки. – Молодые волки всегда сжирают матерого.
– Ты меня пугаешь…
Паук гулко постучал кирзовым сапогом об пол катера.
– Слышишь звук? Катер отлит из золота высшей пробы, лишь поверху забрызган ржавчиной.
– Мой Паучок!
И вот тут-то выскочили мы, сыщик Рябов и я, акушер второго разряда, Петр Кусков.
– Ноги на стену, руки расставить! – гаркнул я.
– Ноги расставить, руки на стену! – поправил меня великий сыщик.
Ноги Люси оказались красивее и длиннее, чем я ожидал.
Ноги Паука – так себе…
– Одно движение, – гортанно отчеканил Рябов, вынимая из кармана пульт с пульсирующим глазком-индикатором, – и вашу золотую калошу разнесет вдребезги пополам.
– Ты достал меня, Рябов… – прохрипел Паук. – Чего ты хочешь? Войти в долю?
На секунду предложение Паука мне показалось разумным.
Сыщик же
– Отныне все ваше награбленное богатство принадлежит Сбербанку РФ! И лично самому президенту…
Катер Паука мы отдали в переплавку, а из вырученных средств на побережье Черного моря взметнулись белоснежные корпуса санаториев и здравниц органов ФСБ. (Именно им Сбербанк РФ предал все деньги).
Паука мы не тронули. Он так и продолжает служить главным спасателем на водах Москвы-реки. Недавно его фото повесили на Доску Почета.
Да, о Люси с ее умопомрачительными ногами!
Она умотала в Париж. Творит оголтелый разврат. За чумовые бабки. Клиентура изысканная: бизнесмены, банкиры, депутаты Госдумы. Слухи настойчиво говорят о ее недвусмысленной связи с нашим обожаемым президентом. Желтая пресса, как всегда, беспардонно врет. Хотя с вертикалью Люси мы пару раз видели.
Глава 22
Орден великого карлика
Москву, как гром среди ясного неба, поразила чудовищная весть – украдено кашне спикера Госдумы, Григория Понайотова.
Резким ударом ноги сыщик Рябов открыл дверь моей квартиры (замок вылетел к чертовой матери!) и закричал:
– Петя, я беру это дело!
В свою очередь я, акушер второго разряда Кусков, стремительно сменил кальсоны на пятнистые брюки и выскочил за сыскарем в маслянистую тьму.
– У вас есть какие-нибудь зацепки? – с хрипотцой, но все же отчетливо спросил меня Рябов.
– У меня? – удивился я, наступая на собственные шнурки. – Это же ваше дело?!
– Все зацепки ведут нас в логово карликов.
Великий карлик Питерсон в эту ночь спал дурно.
Ему снилось, как розовое кашемировое кашне спикера, кое приказал он отдать на портянки своему великому воинству, взвилось к облакам и улетело по направлению к Лубянке.
Кто же у него может отнять пресловутое кашне?
Этого пока Питерсон не знал.
Поразительная недальновидность!
Карлик Питерсон, тревожно играя маленькими желваками, закурил крошечную самокрутку из табака «Мальборо», сумрачно глянул в черное окно.
Скажу вам честно, я, акушер второго разряда Кусков, не питаю особой страсти к карликам.
Роды у махоньких женщин принимать чрезвычайно трудно.
Радость карликовых мужчин после рождения первенца так пискляво назойлива.
Однако я внутренне подобрался и дал себе клятву остаться беспристрастным в этом веском и, я бы даже сказал, увесистом деле.