Хроника отложенного взрыва
Шрифт:
«Кто такой? — спокойно подумал Вощевоз, пытаясь вспомнить этого человека. — Не знаю. Нет, это незнакомый. Может, киллер?» Александр внутренне усмехнулся.
— Меня зовут Яцек Михальский, — представился незнакомец. — Директор охранной фирмы «Кондор».
— Очень приятно, — сухо ответил Вощевоз.
— Я хотел с вами поговорить о деле Белугина.
— Даже не знаю, чем могу вам помочь, — начал Александр, открывая мини-бар в своей гостиной. — Виски,
— Лучше сок, — ответил Яцек, утопая в мягком кресле. — Я бы хотел узнать: кто покупал у вас взрывчатку?
— Я бы сам хотел это знать, — сказал Вощевоз.
— Следствию не удалось ничего установить. Вы так ничего и не сказали, хотя могли снизить себе срок. Почему?
— Вы не догадываетесь? — Александр достал сигареты. — Курите?
— Нет.
— Похвально.
— Вам предлагали, скорее всего, дать показания против Заславского, — словно между делом произнес Яцек. — Вы отказались.
«Он читал материалы дела?» — спросил себя Вощевоз. Он выдержал паузу, внимательно глядя в глаза Михальскому.
— Отказался, конечно. — Вощевоз затянулся. — Я ничего не знал про дело Белугина. А клеветать не мог.
— Почему же не сдали тех, кто заставил вас продавать взрывчатку? В деле есть показания Петра Самойлова.
«Значит, особист оказался честным человеком. — Вощевоз редко когда удивлялся, но это мог оказаться тот самый случай. — Хотя еще неизвестно, что он там наговорил».
— И что же он там наговорил? — Александр стряхнул пепел в хрустальную пепельницу.
— Судя по всему, правду: вы обращались за помощью, но ФСК не смогла дать гарантий вашей безопасности.
«Надо же», — теперь Вощевоз действительно удивился.
— Он не сказал, кто именно вышел на меня?
— Нет. — Михальский погладил пушистые, как персидские коты, коврики, лежавшие на подлокотниках кресел.
— Печально, — с иронией произнес Александр. — Я тоже этого так и не узнал. Скрытные были парни.
«Странный тип, — подумал он, оглядывал гостя. — Что ему надо? Может, те ребята подослали проверить: болтаю или нет? На хрена им это? Они бы сразу в расход пустили. Из ФСБ? Тоже не вяжется, там тем более копать в этом деле не будут…»
— Александр Игоревич, мне очень нужна ваша помощь. — Михальский по взгляду догадался, что хозяина терзают сомнения. — Понимаю, мой визит кажется, мягко говоря, странным. Я служил вместе с Заславским, в сорок пятом полку. Уволился после того, как его арестовали. Сейчас хочу доказать, что он не виновен.
— Желаю вам всяческих успехов, — со скепсисом произнес Вощевоз, пытаясь навскидку определить в облике Михальского десять отличий десантника от бандита.
Михальский понимал, что прийти и спрашивать в лоб — это не самая удачная
Не сработало. Надежда была только на честность и искренность, вдруг они тронут Вощевоза — и тот растает. Глупо, конечно, а что еще оставалось?
— Александр Игоревич, я прекрасно понимаю, что бессмысленно агитировать вас за социализм. Просто хочу, чтобы вы знали: мы найдем настоящих убийц. С вашей помощью или без. — Яцек говорил спокойно и уверенно, без наезда, без гонора, четко констатируя факты. — Жалко мужиков, которых смешали с дерьмом. Если вдруг захотите присоединиться к обществу отставных донкихотов, вот моя визитка.
Яцек положил на стеклянный журнальный столик картонный прямоугольник со своими координатами.
«Общество отставных донкихотов — это хорошо», — усмехнувшись, подумал Вощевоз, стоя у окна и смотря, как Михальский садится в машину.
Визитка как-то сама собой оказалась в руке. «Фирма «Кондор». Ассоциация ветеранов спецназа ВДВ».
«Так вот куда делись донкихоты. Они теперь зарабатывают хорошие деньги, разъезжают на железных полноприводных росинантах и достают глупыми вопросами».
— Ну как? — спросил Гольцов первым делом, как только увидел друга.
— Пока никак, — ответил Михальский.
— Как, собственно, и предполагали.
— Еще не вечер. Зерно я ему заронил. Посмотрим: прорастет или нет.
Александр достал из мини-бара пухлую, как противотанковая граната, бутылку «Бейлис». Налил рюмочку. Ему не просто захотелось выпить, а захотелось остро, томительно, будто без глотка обжигающей жидкости он умрет. Прямо здесь и сейчас.
Вощевоз никогда особо не жаловал спиртное. Употреблял хорошие напитки малыми дозами и скорее для приличия. Потому что непьющий человек в большинстве случаев в России вызывает подозрения. А уж тем более не пил один ради удовольствия, лишь иногда «пять капель» — для аппетита.
Но изредка, в самые отчаянные минуты, когда провал по всем фронтам, вокруг полная безнадега и настроение хоть в петлю, на него накатывало.
Бывают такая боль и отчаяние, что нельзя ни пережить, ни перетерпеть. Только залить.