Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси

Стрыйковский Мацей

14. Свецпунсцинис (Swieczpunscynis) — бог, который заведовал курами, гусями, утками и всеми другими птицами, как домашними, так и дикими ³⁰⁵. Ему не приносили жертв, говоря, что это летающий бог.

15. Келю Диевос (Kielu Dziewos) ³⁰⁶, дорожный бог; ему жертвовали белых кур. Взяв в руку палку, перепоясавшись и обувшись в лапти, будто евреи на Пасху (jako Zydowie Wielkanoc obchodzacy), просили его, чтобы счастливо проводил их в дорогу из дома и благословил [вернуться] домой.

16. Пушкайтис (Puschajtis) ³⁰⁷, бог земли, который живет меж деревьев бузины (bzowym). По вечерам ему часто приносили жертвы, с великим страхом набожно молясь у бузинного дерева (drzewa). И с тех пор они поступают так и доныне, ибо это дерево у них было самым священным, и простые люди носят хлеб и пиво под куст бузины, прося бога Пушкайтиса, чтобы он посылал на их гумна своих ангелочков (aniolki) Парстуков, то есть пигмеев (pignaeos), мелких человечков, которые

бы приумножили и сберегли в наилучшем виде (okwitosci) [запасы] зерна. Об этих Парстуках или Пигмеях и святой Августин in libro de Civitate Dei (в книге о Граде Божьем) пишет, что своим удивительным появлением много раз соблазняли язычников и простаков христиан из крестьян. Еще и ныне, чаще всего в Курляндии, [а также] и в Швеции, они и в самом деле показываются простым людям, с которыми любят пообщаться, особенно с теми, которые смогли им понравиться жертвами и угощением (ибо поесть они всегда рады, а особенно ночью). Один доктор медицины и физики описывал мне их чудеса, что мы здесь опускаем.

Spiritus Familiares (Дружественные духи). Упсальский архиепископ Олаус Магнус ³⁰⁸и Корнелий Агриппа в Оккультной философии тоже пишут, что по природе своей летающие дьяволы не до конца развращены адом и [могут быть] дружественны [к людям]. В Швеции, Норвегии и Финляндии они запросто служат простым людям, чистят коней и выполняют другие работы, а некоторым, тем, которые при общении сумели им понравиться, рассказывают о прошлых делах и о будущем. П[ан]Тарановский ³⁰⁹ тоже рассказывал мне, что, будучи в Дании, видел письма к своему государю, принесенные из Швеции, а кто их приносил, неизвестно.

Я тоже раскажу, что слышал и видел собственными глазами в Курляндской, Лифляндской и Самбийской [земле], которая зовется Судавская (Sudawen) ³¹⁰ Самбия, и в некоторых уголках Жмудской земли, особенно тех, что прилегают к морю, и за Мирумсками (Mirumskami) ³¹¹ и Инстербургом ³¹². Там этого дьявола Пушкайта (Puschajta), про которого верят, что живет в бузинном дереве, и земляных людей Парстуков, его ангелочков и подручных (sprawce), дважды в году по установленным праздникам чествуют и потчуют щами (ccza) и [другой] пищей. В определенное время праздника на гумне люди ставят и накрывают стол, ставя на стол четыре (czworo) хлеба, вареное и печеное мясо, сыр и масло. И привычными языческими обрядами или колдовством вызывают их, чтобы почтить или на ночной ужин. Потом, накрепко заперев двери гумна, сами уходят, а в полночь приходят эти Парстуки и едят эти кушанья. Назавтра же хозяева смотрят, какого кушанья больше съедено: если хлеба, то верят, что эти божки подсобят им с хлебом; если мяса, то понимают это как благоденствие для домашнего скота и т. п. А тех кушаний, которые им больше понравились, на следующий праздник кладут больше, чем в прошлый раз, прося их, чтобы приумножили хлеба. Также говорят, что эти Парстуки ночью крадут с гумен хлеб и прочее у хозяев, которых считают неблагодарными, а тем, которые их больше уважают, приносят. А в верхней [части] Прусской земли ³¹³, около Хойниц, Камени (Kamienia), Семпелборка (Sempelborka) ³¹⁴ за Торунем и в других местах тамошние жители, будучи старого языческого закала, вплоть до нашего времени очень набожно относятся к тому бузинному дереву. Они верят, что под деревом бузины живут какие-то удивительные подземные духи или фантазмы (fantasmy), которых они зовут красными людьми (krasnymi ludzmi) ³¹⁵, и по ночам, когда светит месяц, часто показываются людям, особенно хворым. Об их внешности говорят, что ростом они не выше локтя.

Наиважнейший у этих язычников праздник, который еще и ныне сохраняется в некоторых местах в Литве, в Жмуди, в Лифлянтах, в Курляндии и в некоторых русских краях, бывал в конце октября месяца [316], когда весь хлеб уже сжат, собран и развезен по гумнам. Тогда они устраивали себе колядки (kolacyie), на которые иногда складывались с трех, даже с четырех сел, и сходились в один дом с женами, детьми и слугами. Стол [усыпали] сеном, а иногда накрывали скатертью, и ставили на него несколько хлебов и четыре большие посудины (sudziny) ³¹⁷ пива на четырех углах. Потом приводят теленка и телку, барана и овцу, козла и козу, кабана (wieprza) и свинью, петуха (kura) и курицу, гусака и гусыню и другую съедобную скотину и домашнюю птицу, самку и самца. И все это по обычаю забивали (bija) в жертву своему богу Земеннику. Сначала их прорицатель (wieszczek) или языческий жрец, простой крестьяниин, произнеся молитвы согласно обычным суевериям, начинал избивать палкой некоторых животных, а потом все рядом стоящие палками били эту скотину по голове, по брюху, по хребту, по шее, по ногам, приговаривая: Это тебе, о Земенник, боже наш, жертвуем в благодарность за то, что в прошлом году хранил нас в добром здравии и в процветании всякого добра, хлеба и имущества, уберег от огня, железа, морового поветрия и от всех наших врагов защитить изволил. Исполнив это, мясо этой перебитой в жертву скотины и птицы варили, пекли, жарили и, усевшись за стол, ели. Но сначала, оторвав кусочки от каждого кушанья и от птицы, прорицатель или колдун (czarownik) бросал их под стол, на печь, под лавку и в каждый угол дома, приговаривая: Это тебе, о Земенник, боже наш! Изволь принять нашу жертву и любезно отведать этих угощений! И ели и пили до объедения, при каждом блюде и напитке взывая к оному Земеннику, и в длинные трубы дудели, и мужчины и женщины, и пели, дружно разевая рты. Я и сам частенько бывал на этих их пиршествах и праздниках в Лифляндии, в Курляндии, в Жмуди и в Литве около Сувиека (Suwieka), местечках Абелов (Abelow), Соботник (Sobotnik), Посвола (Poswola), Бассенборк (Bassenbork), Моиса (Moisa) ³¹⁸ за Соколвой (Sokolwa) и в других [местах], где наблюдал удивительные языческие суеверия. Ибо в тех местах до сих пор мало знают о Боге.

Молебствия прусских жмудинов. А в Пруссии, в Самбии, в земле, которая по-немецки называется Судувия (Sudawen), Самланд (Samland) ³¹⁹ и около Инстербурга (Insterborku), Рагнеты и в Курляндской земле сельские крестьяне, которые все жмудины и до самого Кёнигсберга (Krolewca) разговаривают на жмудском языке, что я сам слышал и видел ³²⁰, имеют свой собственный праздник, который зовется Пергрубри (Pergrubri). Весной, как только сойдет снег, когда уже время пахать и показалась трава, с нескольких сел ссыпают солод на пиво — по четверти или больше. Потом сходятся в один большой дом, и там их Вурскайт (Wurschajt),

то есть тот, кто приносит жертвы (ofiarnik) или же попросту колдун, берет гарнец ³²¹ пива и поднимает его вверх, обращаясь c просьбой к богу Пергрубиусу, который дает траву и лето: O Wespocie Dewe musu Pergrubios!, то есть: О всемогущий боже наш Пергрубиус! Ты отгоняешь прочь постылую зиму и изволишь приумножать по всей земле зелень, цветы и травы. Сейчас мы просим тебя, чтобы хлеб, посеянный нами, и тот, который мы собираемся сеять, изволил щедро приумножить, чтобы рос колосистым, а все плевелы изволь сам вытоптать (podeptac). Потом поставит жбан (konewke) или кубок, ухватит его зубами и выпьет пиво, а выпив, бросает жбан через голову без помощи рук ³²². А стоящий за ним Цивон (Cziwon) ³²³ или старшина этой волости хватает жбан и, поскорее налив в него пива, [снова] ставит перед Вурскайтом или этим колдуном. Тот, взяв кружку (kufel), просит другого бога, Перкунуса или Перуна, чтобы изволил укротить громы, грады, молнии, дожди, бури и грозовые тучи. И в жертву ему выпивает кружку пива, взяв ее в зубы, и сразу же после него пьют все. Третий раз просит вельможного бога Свайстикса (Swajstixa) ³²⁴, бога света, чтобы изволил ласково светить на хлеб, на птиц, на цветы и на их домашний скот. Молился он и четвертому богу, Пилвиту (Pilwit) ³²⁵, чтобы позволил всякое зерно хорошо сжать и собрать в гумна; а также всяким другим богам, которых у них 15, в честь которых выпивал по кружке пива, держа их в зубах без помощи рук. А затем во славу их пели песню, будто волки воют. А если в прошлом году был плохой урожай зерна, тогда, злясь на себя, признают, что заслужили это за [cвои] грехи. И просят Аушлависа, бога хворых и немощных, чтобы попросил других богов, Пергрубиуса, Перкуноса, Свайтестикса (Swajtestixa) и Пилвита, в будущем году быть поласковее.

Там же и тогда же крестьяне (chlopy) Жмудинского и Литовского народа из упомянутой нижней прусской земли, которая зовется Судавия, Самбия ³²⁶, раз в году таким же образом отмечают праздник быка или козла. Из четырех или из шести сел сходятся в одно, собирают деньги, хлеб и другие вещи, как бы колядуя; продают это, и если денег [окажется] много, то на эти деньги покупают сразу и быка, и козла. И съезжаются все в один дом, где разжигают большой огонь, и там же их жены ссыпают пшеничную и гречишную муку, из которой готовят лепешки. Потом Вурскайт (Wurschajtos), их поп, по языческому обычаю водрузив на голову венок и положив руку на козла или на быка, просит всех богов, которых я перечислял выше, каждого по отдельности, милостиво принять от них празднование (obchod) и жертву этого мира. И взяв быка или козла за рога, ведет его на гумно, и все крестьяне подымают его вверх, а жрец, Вурскайт, опоясавшись рушником, повторно взывает ко всем богам, говоря: Это жертва в честь [богов] и в память отцов наших, [учивших нас] смягчать гнев своих богов. Потом, шепча, обойдет три раза около быка и зарежет его, а кровь не проливает на землю, а выпускает в ушатик (uszatek). Черпая [кровь] ковшиком или чаркой, Вурскайт кропит ей людей, а остаток разливают в горшочки (garnuszki) и каждый в своем доме кропит скот [кровью], как и у нас есть обычай святой водой. Быка же, разрубив на куски, варят в котлах, а около огня садятся крестьяне, которым женщины приносят не печеные ³²⁷ лепешки, и они, каждый взяв по лепешке, передают один другому в руки через пламя, и перехватывают их так долго, что они испекаются. Потом целую ночь едят и пьют, поют и играют на длинных трубах, а рано утром идут через деревню на развилку (rostanie) дорог, неся пшеничные лепешки и что еще осталось от этого ужина, кладут в одно место и сверху присыпают землей, как следует позаботившись, чтобы зверь или собака не могли этого выкопать. Исполнив это, поручают все богам и расходятся по своим домам.

А когда кто-нибудь уже чувствует приближение смерти, то, в силу [своих] возможностей, на бочку или две пива просит созвать друзей и всех односельчан, с которыми примиряется и прощается. А они его, уже умершего, как следуют вымоют в бане и оденут в длинную белую рубаху, как велит обычай. И посадят его за стол, и друзья пьют за него, говоря такие скорбные и жалостливые слова: Пью за тебя, милый друг, зачем ты умер, ведь у тебя милая жена, детки, скотина и всяческое добро, и прочее. Потом второй раз пьют за него перед сном (na dobra noc) и просят его, чтобы на том свете передавал приветы их друзьям, отцу, матери, братьям и т. п., и чтобы там с ними обходился ласково и по-соседски, как и они с ним при жизни. Потом одевают его в одежды и, если это мужчина, припасают ему меч (kord) ³²⁸ или топорик, а также рушник на шею, в который ему завязывают немного денег на еду, по его средствам. Ставят ему в гроб жбан пива и [кладут] хлеб с солью. А если хоронят женщину, тогда ей кладут нитки и иголку, чтобы зашила себе, если у нее что-то порвется на том свете. А когда ее везут к могиле, то все друзья, идущие в процессии, тыкая в [могильный] холм ножами, громкими голосами взывают: Gejgej, begejte Pokkole! то есть: убегайте, убегайте, бегите прочь от этого тела, вы, дьяволы! ³²⁹.

Ныне это можно встретить в одном из уголков Лифляндской земли за Моиза Солкова (Moiza Solkowa) ³³⁰, где я сам видел, что при погребении умерших играют на трубах и поют: Иди, усопший (nieboze), из этого убогого мира различных притеснений на вечный праздник, где ни спесивый Немец, ни хищный Лейсич (Lejsycz), то есть Поляк или Литвин, ни Москвитин навредить уже не смогут.

Память своих умерших отцов, матерей и кровных [родичей] простой народ отмечает в Октябре или в Ноябре месяце, а иногда каждый праздник на могилах жалобно плачут и так же [жалобно] поют, особенно жены, перечисляя доблести, добродетели и хозяйственность своих мужей.

Такой обычай сохраняется не только у них, но и в Валахии, в Мултянской (Multanskiej) и Болгарской земле, что я и сам видел в нескольких местечках в Бузове, в Рущуке, в Джурджеве (Dziurdziewie) над Дунаем и в столичном городе Мултянского Господаря Бухаресте (Bukorestu), где к тому же жгут свечи и курят кадилом на могилах; а в Турции и еду кладут, сыплют зерно птицам, кормят кошек и собак за души умерших друзей. А иные велят двум холопам носить по улицам требуху (pluce) на шесте, а за ними [целыми] стадами вместе ходят кошки и собаки, и прочее. В Турции наc бесплатно угощали. Нас, как гостей, в некоторых караван-сараях (karwagerah), то есть гостинных домах, сооруженных на пожертвования (na jalmuzne), тоже бесплатно угощали (jalmuzne dawali), хотя мы об этом и не просили. Приносили виноградные гроздья (wino ruzynek), дамаскен (damasken) ³³¹ и прочее, сваренные вместе капусту с бараниной, рис, кашу, молоко буйволиц, хлеба по числу особ и два жбана воды, ибо вина на душу не дают. А между могилами (grobami), которые в некоторых местах стоят, будто городки, каждую пятницу, если день ясный, жены и друзья [усопших] молятся и раздают милостыню убогим.