Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
Шрифт:
— О, теперь у нас есть кое-что получше, чем рогатины и топоры, — перебил его Минуций, с удовлетворением потирая руки. — Я уже купил в кредит пятьсот полных комплектов вооружения…
— Клянусь Геркулесом, вот это кстати! — обрадованно воскликнул Ириней.
— Понимаешь, что это значит? Пятьсот вооруженных до зубов повстанцев, которые сметут любой местный отряд! А к тому времени, как появятся римляне, я успею вооружить целую армию… Завтра или послезавтра я отправлю груз с оружием в Кампанию. Старшим над сопровождающими назначаю тебя… Впрочем, нет! Ты останешься в Риме. Для тебя я нашел другое, не менее важное дело. Никто с ним так не справится, как ты…
— Что за дело? — спросил Ириней.
— Видишь ли, мне нужно во что бы то ни
330
Три Таверны — небольшое местечко в окрестностях Рима, на Аппиевой дороге.
— Девушка? — удивился Ириней.
— Без нее не обойтись… Скоро ты с ней познакомишься. Это славная и надежная девушка. Она прекрасно знает расположение всех строений, всех этих эргастулов и камер внутри школы, потому что она раньше принадлежала ее содержателю и часто бывала в ней. Вместе с этой девушкой ты проникнешь в школу, и она проведет тебя туда, куда надо. От тебя же потребуется сила твоих рук и сноровка, чтобы сломать наружные замки…
— Но как выбраться из города? — спросил Ириней, внимательно слушавший Минуция. — Я заметил, что и Капенские, и Целимонтанские ворота охраняются легионерами.
— Это верно, все ворота города находятся под охраной специально созданной недавно дежурной когорты, — подтвердил Минуций и, немного подумав, продолжил: — Что ж, придется тебе запастись веревкой, с помощью которой можно будет спуститься с наружной стороны городской стены. Для тебя и этих ловких парней-гладиаторов это сущий пустяк… И вот что еще пришло мне в голову, — сделав долгую паузу, сказал римлянин. — Где-нибудь за городом можно будет устроить тайник с оружием и одеждой для гладиаторов. Это им не помешает в пути. После того, как они переоденутся и примут вид обычных людей, поведешь беглецов в Три Таверны. Большой конный двор Волтацилия Пилута ты хорошо знаешь. Там и будут вас ждать Геродор с Эватлом… Итак, что скажешь обо всем об этом? Может быть, у тебя возникли какие-нибудь вопросы?
— Ну, это дело по мне, господин! Готов приступить к нему, когда прикажешь…
— Начнете действовать по прошествии пяти дней после моего отъезда из Рима. Хотя я уверен, что ты, мой Ириней, успешно выполнишь мое поручение, но если с побегом гладиаторов ничего не получится и в связи с этим, как ты сам понимаешь, может всплыть мое имя — ничто, слышишь, ничто не должно помешать мне благополучно добраться до имения…
— Я все понял, господин.
— И вот еще что, — немного помедлив, сказал Минуций. — Меня беспокоит Аполлоний…
И он передал Иринею содержание своего разговора с управителем.
— Клянусь преисподней, да он может донести, этот акарнанец! — воскликнул Ириней.
— Я подумал о том же.
— От него следует избавиться, — решительно заявил Ириней.
— Но он преданнейший мой слуга, — возразил Минуций в некотором раздумье. — Не хотелось бы мне гневить богов, которых я всегда чтил, такой несправедливостью.
— Вместе со мной прибыли Клеомен, спартанец, и немой Родон, — упрямо продолжал Ириней. — Оба они посвящены в заговор и сделают все, что надо…
— Повторяю, я не хочу смерти невинного… Завтра Аполлоний поедет обратно в имение. Пусть Клеомен и Родон сопровождают его и ни на одно мгновенье не
— Хорошо, господин. Я растолкую все это Клеомену…
Глава четырнадцатая
ТЯЖБА
После триумфа Мария первым наиболее заметным событием в Риме явился судебный процесс над консуляром Квинтом Сервилием Цепионом.
Страсти по его делу кипели в течение нескольких дней.
Цепиону вменяли в вину не только его бесталанные и опрометчивые действия под Араузионом, но и в не меньшей степени кощунственное разграбление святилища Аполлона в Толозо во время войны с тектосагами. И хотя тектосаги уже нарушили мирный договор с римлянами и заключили союз с кимврами, наиболее богобоязненные из римских граждан призывали вернуть святилищу похищенные из него пятнадцать тысяч талантов, дабы отвратить от Рима гнев богов. Судьи, однако, ограничились вынесением обвиняемому приговора о конфискации и продаже под копьем его имущества в пользу Аполлона, чтобы употребить вырученные от этого деньги на устройство игр, посвященных Аполлону в месяце квинтилии [331] .
331
Квинтилий — так назывался месяц июль до реформы календаря, произведенной в 46 г. до н. э. Гаем Юлием Цезарем, который в свою честь переименовал квинтилий в июль (юлий).
Цепиону оставалось только радоваться тому, что его не подвергли изгнанию, чего он больше всего опасался и чего жаждали многие римляне, особенно родственники погибших в араузионском побоище. Кажется, это был единственный случай, когда суд вынес приговор о конфискации имущества, не подвергая осужденного лишению «воды и огня».
А в самом конце января весь город обсуждал происшествие, само по себе не столь значительное, сколь поучительное.
Как уже упоминалось выше, народный трибун Гней Домиций Агенобарб готовился выступить обвинителем Марка Эмилия Скавра, принцепса сената, о котором давно ходили слухи, будто он в свое время имел тайные сношения с Югуртой и благодаря его щедрым подношениям сколотил несметное состояние. Римляне хорошо помнили, что отец Скавра по бедности своей торговал углем вразнос, а сын помогал ему в этом рабском занятии. И вот однажды ночью в дом Агенобарба явился один из рабов Скавра, принесший с собой ларец господина, в котором, как утверждал раб, хранились важные документы, проливающие свет на многие преступления принцепса. Раб выкрал ларец и доставил его Агенобарбу в надежде получить от него вознаграждение. Позднее говорили, что если бы трибун воспользовался этими документами, то не избежать бы Скавру позора и осуждения. Однако благородный отпрыск рода Домициев, до глубины души возмущенный подлым и коварным предательством раба, счел для себя постыдным принять такую услугу. Он приказал наложить на раба оковы и выдать его Скавру вместе с ларцем, который предварительно опечатал.
Лишним будет говорить о том, какое благоприятное впечатление произвел Агенобарб этим своим поступком на сограждан и сколько лестных слов было сказано о нем на рыночных площадях, в тавернах и особенно в сенате, где его имя с уважением произносили даже политические противники Агенобарба.
Сам же он отнюдь не отступился от своего предвыборного обещания сделать все возможное, чтобы добиться осуждения Скавра, и во избежание каких-либо кривотолков на следующий день после случившегося вывесил на Форуме объявление, в котором напомнил гражданам, что первая судебная сессия по делу принцепса состоится в положенный срок.