Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
— С Шели, моей портнихой. Кстати, это платье пошила она… И не говорите, что это случайная связь. Колье, что сейчас на мне… — Ани задиристо посмотрела на мужа. — Не стоит и половины того золота, что отвесил Шумун хитрецу Автандилу за колье для своей любовницы.
Ашшур-дур-пания внимательно посмотрел на молодую женщину:
— Шели? Кто она?
— Жена Шимшона, сотника царского полка.
— Это отец Арицы, постельничего Зерибни, — вставил Бальтазар, переглянувшись с гостем.
— Ах, вот оно как?! — расплылся в улыбке Ашшур-дур-пания. —
12
Лето 683 г. до н. э.
Столица Ассирии Ниневия
Гонец от Арад-бел-ита появился у дома Мар-Зайи ранним утром. Ему нужен был дядя Ариэ: принц пожелал видеть его в своей резиденции.
Ариэ, явившийся домой после свадьбы Варды и Агавы затемно, не выспавшийся и хмурый, переспросил со злой насмешкой:
— Что, прям так и ждет меня, места себе не находит? Вон ведь солнце еще даже не выглянуло…
Гонец, не подав и виду, что изумлен подобной дерзостью, подтвердил:
— Принц ночевал во дворце Син-аххе-риба, занимался государственными делами, а под утро, после разговора с Набу-шур-уцуром, послал за тобой.
— Вспомнил, значит, а ведь сколько лет уж прошло, — довольно закивал Ариэ. — Ну, пошли, что ли?
***
Два дня Саси отлеживался после казни, придуманной ему Арад-бел-итом по просьбе Арицы. Лекарь, осмотревший пленника, сообщил, что у него многочисленные внутренние разрывы, от которых он рано или поздно скончается, но жизнь продлить можно. Саси опоили снадобьями, настоянными на травах, и снова приступили к пыткам.
Ремнями стали снимать кожу, после чего посыпали свежие раны солью.
Раскаленными щипцами вырвали ноздри.
Под ногти загоняли железные гвозди — он семь раз терял сознание и сорвал голос от крика.
В кипящую воду по щиколотку опускали ноги, отчего он больше не мог стоять сам.
И при этом ничего не спрашивали.
Дядя Ариэ и двое его помощников, ставшие для Саси обличием смерти и мук, в эти дни не покидали резиденции Арад-бел-ита: спали в соседней комнате, там же ели, встречались с принцем.
— Не умрет раньше времени? — интересовался он.
— Раббилум — крепкий мужчина. Его можно распилить по частям, а он все равно будет цепляться за жизнь, — деловито отвечал палач.
— Не пора ли мне с ним поговорить? — начинал сомневаться Арад-бел-ит.
— Еще рано, мой господин. Подождем, когда он будет молить о встрече с тобой.
Саси держался до тех пор, пока ему не принялись вставлять в уретру бронзовый стилус, — тогда пленник не стерпел боли, стал просить своего мучителя о смерти. Ариэ дождался слез и громких воплей вперемежку с рыданиями, и сказал:
— Хочешь прекратить свои мучения — расскажи Арад-бел-иту, кто замыслил убийство его наследника, кто подсказал способ и кто привел его в исполнение.
Пока ждали принца, Саси привели в порядок: умыли, дали выпить настойку
Когда Арад-бел-ит вошел в темницу, Саси задрожал всем телом, прижался к холодному камню за спиной, попытался встать, но израненные, кровоточащие и опухшие ноги не удержали его веса, и он чуть было не упал на пол. Царевич присел на услужливо подставленную для него скамью, посмотрел пленнику в воспаленные глаза, полные слез, улыбнулся:
— Жаль, что ты так рано сдался. С куда большим удовольствием я бы пришел через месяц-другой. Впрочем, лекарь говорит, ты столько не проживешь… Так что же ты хотел мне поведать?
— Я не знаю всего. Клянусь своими детьми, я не знаю всего, — с трудом заговорил Саси.
— Но что-то ведь знаешь?
— Я брал пустую породу с рудников, где добывалась киноварь в Мусасире, и вез ее на такие же рудники в Маннее. Сделать это просил Набу-аххе-риб.
— Что он еще тебе поручил?
— Возвести несколько запруд, перекроить русла горных рек.
— Набу указал тебе, где нужны запруды?
— Да… да…
Саси говорил, не поднимая головы, продолжая все так же дрожать, иногда прерываясь на глубокий кашель.
— Тогда почему ты бежал от моего гнева, если невиновен? Не потому ли, что подозревал об истинных причинах просьбы Набу?
— Я догадывался. Во всех водоемах Маннеи, что находились рядом с рудниками, рыба была отравлена странным образом…. Люди от нее не гибли, но если она доставалась женщине, что носит дитя, с ним случалось то же самое, — Саси выдохнул, — то же самое, что и с твоим сыном.
— Сумеешь показать на плане, как ты изменил русла рек и куда ушла рыба?
— Да…
Арад-бел-ит обернулся на палача. Тот понял, поклонился, попятился к выходу и тотчас скрылся за дверью. Принц снова спросил пленника:
— Кто кроме Набу был посвящен в этот заговор?
— Ашшур-дур-пания. Это он просил меня прислушаться к словам жреца…. Я согнал для этой работы почти две тысячи рабов. Но их все равно не хватало… Снять большее количество откуда-то еще… слишком бы заметно было... Закуту несколько раз спрашивала меня, как продвигается это строительство… Переговорила с Мар-Апримом. Он дал мне вдвое больше рабов…
— Мар-Априм знал о ваших замыслах? — для Арад-бел-ита стало неожиданностью то, что это имя прозвучало из уст Саси.
— Нет.
— О каких еще тайнах Закуту ты можешь мне поведать?
— Она замышляла убийство твоей старшей дочери. Но потом отказалась от этой мысли из опасений накликать на себя беду. Знала, что царь ей этого никогда не простит.
Пришел Ариэ, принес свернутый папирус с планом местности, о которой шла речь, разложил его перед Саси. Царевич, убедившись, что все сходится, потемнел лицом: если и были у него раньше какие-то сомнения, теперь он от них избавился. Оставался еще один вопрос, который хотел прояснить для себя Арад-бел-ит.