Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
— Провались я на этом самом месте, — неуверенно пробормотала Ани. — Ты?! Ты выходишь замуж за Шумуна?! Не может быть?! А как же Мар-Зайя, ты же по нему вздыхаешь уже сколько лет?.. Подожди… А когда это началось? У вас уже было… ну это… То, о чем не стоит и спрашивать…
Дияла была довольна уже тем, что сбила Ани с толку. Конечно, все рано или поздно выяснится, и она поймет, что это признание — грубая ложь, но хоть на какое-то время все утихнет.
— Нет… Ты все не так поняла… Я люблю Мар-Зайю. Однако с тех пор, как он уехал в Урарту, я ведь осталась
Сплетница засыпала ее новыми расспросами, стала допытываться, чем все разрешилось, даст ли семья Шимшона согласие на брак, когда состоится свадьба и скоро ли она встретится с царем, ведь он наверняка примет в судьбе своего телохранителя самое горячее участие…
— Еще ничего не решено. Пока отец не вернется, говорить о чем-то рано.
— Это удивительно! Это невероятно! — щебетала Ани. — Ты просто счастливица! Тебе так повезло! Знаешь, все поверить не могу: ты и Шумун!!!
— Только не говори никому раньше времени, — еще раз напомнила Дияла.
Целый день потом Ани мучилась сомнениями и угрызениями совести: с одной стороны — из чувства вины перед мужем, что не оправдала его надежд, с другой — перед подругой, которая доверила ей тайну, что теперь жгла хуже огня.
А еще не шли из головы вопросы: «Интересно, зачем ему это понадобилось? Великое ли дело натравить сыновей какого-то жалкого сотника против самого Шумуна. Ведь он при желании может стереть их в порошок. Если только Бальтазар не сделал это из ревности… Только к кому? К Шели — или к Дияле? Шели намного старше меня, но красивее… Может, она его отвергла? Дияла тоже старше, хоть и ненамного, но дурнушка, вот только мужчины почему-то считают ее умной, и это делает ее привлекательной в их глазах. Если Дияла ничего не выдумала, а с чего ей покрывать мачеху… Получается, Бальтазар руками ее братьев хочет расправиться со своим соперником?»
Это открытие сначала взбесило Ани, а затем заставило пересмотреть отношение к своему браку, который всегда казался ей таким счастливым.
«Как он мог забыть обо мне всего через год после нашей свадьбы! После того как я подарила ему сына!»
В тот же день, когда Саси признался в своих преступных замыслах, Бальтазар за ужином спросил жену о последних сплетнях и поинтересовался, чем закончилась история с Шели и Шумуном.
— Как сильно ты меня любишь? — спросила вместо ответа жена. — Ты ведь не променял бы меня на другую?
— О чем ты? Что подтолкнуло тебя на подобные вопросы? — удивился Бальтазар.
Он выдержал ее взгляд, но чтобы скрыть свое неудовольствие, поднес к губам кубок, принялся жадно пить вино. И повторил, на этот раз настойчивее:
— Так что там с нашим любвеобильным Шумуном?
— Зачем он тебе? Где он перешел тебе дорогу? — в женщине закипала горячая южная кровь.
Бальтазар нахмурился и, уставившись в миску с горячей похлебкой, глядя на огромные куски баранины, зло сказал:
— Да что с тобой сегодня?!
Это
— Ты словно моя первая жена — закусила удила и несешься, не разбирая дороги, гляди не сбрось ездока!
Он хотел все свести к шутке, но получилось только хуже.
— И как ты теперь поступишь? Начнешь травить меня, так же, как и ее, чтобы постепенно свести в могилу?!
Ани сказала это в сердцах, но, увидев окаменевшее лицо мужа, поняла, что попала в самое больное место.
— Вот, значит, какие слухи ходят о смерти моей первой жены? — спросил Бальтазар, одним лишь взглядом пригвоздив жену к креслу, в котором она сидела.
Будь эта женщина ему безразлична, он бы, наверное, сейчас разбил ей лицо или посадил в подвал, лишив еды дня на три, это пошло бы ей на пользу. Но так получалось, что она имела над ним власть; и поэтому могла позволить себе обходиться с ним, как ей заблагорассудится. Ани продолжала огрызаться:
— Давно ты виделся с Диялой?
— Дияла? Ты говоришь о дочери Шимшона? О твоей подруге? Зачем мне с ней видеться?!
Его растерянность она приняла за признание, а негодование — за желание скрыть правду. И это взбесило ее еще больше. С шумом отодвинув миску, опрокинув кубок с вином, Ани со слезами на глазах вскочила из-за стола, выпалила в сердцах:
— Потому что Шумун встречается с Диялой! — и бросилась прочь, оставляя мужа в одиночестве и полном недоумении.
И тем не менее Бальтазар спокойно доел похлебку, с аппетитом разобрался с мясом, облизав все пальцы; единственное, чем отличался этот ужин от другого, — большим количеством вина. Сегодня он увеличил свою норму втрое. Что удивляло — голова от этого становилась только яснее.
«Выходит, Арица ни о чем не знает, — напряженно думал он. — Дияла не хочет поднимать шум. Она обвела мою жену вокруг пальца и, конечно, ни о чем не скажет своему брату».
Ночью Бальтазар тайными путями покинул дом, проник во дворец царя, добрался до резиденции Арад-бел-ита.
Набу-шур-уцур уже ждал его вместе с Хатрасом около входа.
— Вывезешь его из дворца так, чтобы никто не видел. Шумун будет у Шели после полудня.
— Ступай, я догоню тебя, — приказал Бальтазар скифу, желая остаться с Набу наедине.
Хатрас равнодушно посмотрел на Бальтазара, но даже не подумал подчиниться.
— Иди, иди, — ласково произнес молочный брат принца, по-дружески похлопав скифа по плечу.
Только тогда Хатрас не спеша шагнул вперед, через какое-то время он скрылся в сумерках.
— Тебе надо помнить, что это не человек, — провожая его взглядом, сказал Набу. — Это дикий волк. Приручить его не удастся. Будь с ним осторожен.
— Что мне делать с ним после того, как он станет не нужен?
— А кто тебе сказал, что он станет не нужен? Арад-бел-ит говорил с ним два часа на его родном языке. О чем — даже я не знаю. Ты должен просто забыть о его существовании. Тем более, что для всех Шумуна убьет Арица.