Хроники черной луны
Шрифт:
– Мне хватит сил, чтобы вас обоих тут же усыпить. А потом сделаю парочку настоящих барабанов, да. Мне так будет даже проще, да. Только кожу придется сушить пару дней, да. Пару дней.
Проверять правдивость его слов мы были не готовы. Мы пристроились обратно к костру и застучали по надутым животам. Убедившись, что мы держим правильный ритм. Мумр запел. Плавно, очень мелодично. Вслушиваясь в его песню, я с ужасом понял, что уже не смогу остановиться. Мое тело не подчинялось мне. Я превратился в настоящий живой барабан. Все остальное пошло как в безумном сне перепившего извращенца. Мумр пел, помахивая в такт безвольными руками. Потом пел, расковыривая ножом культи мизинцев. Пел, прилаживая к ним белые длинные пальцы гетеры. Он пел, я не мог ни остановиться, ни даже закрыть глаза, перестать впитывать этот кошмар. В какой-то момент мертвые отечные женские пальцы зашевелились и я, благодаря всех лунных богов, провалился в беспамятство.
Я
– Ничего не получилось, Семен. Ничего не получилось.
– Но ведь они прижились. Как родные. Смотри, как двигаются!
– Прижились. Только сила не вернулась.
– Может нужно время?
– Сколько? Год? Десять лет? А может всю жизнь?!
Мумр зарылся лицом в ладони и заревел, как раненный зверь. Не знаю от отчаянья ли, либо так выходило напряжение, скопившееся за эту ночь. Я не знал, как его утешить. Рыдания перешли в идиотский смех. Потом все прекратилось. Я встал и не особо церемонясь принялся будить Алекса и Николая. Ближе к обеду мы забрали паланкин капитана и двинулись в порт.
Сидя на крыше кормовой надстройки уже ставшей родной галеры я без сожаления смотрел на уходящую за горизонт дельту реки и город шатров. После двух последних дней этот странный город не вызывал в моей душе ничего кроме отвращения. И стойкой ассоциации с магией дождливых джунглей. Магией сильной, но абсолютно непредсказуемой.
Глава 13
Нижние Жопки. Тот, кто придумал название для деревни, был невообразимо точен. Но наградил всех потомков крамольным вопросом, что же именно из целого списка возможных причин натолкнуло его на столь образное название. Может этому гению наречения показалось, что это самая южная задница империи? Или может потому, что намного дней пути отсюда сплошные болота? Или, что тоже бы меня не удивило, в честь просто невозможного хамства и недружелюбия жителей деревни. Мы торчали в этой дыре уже две недели, и планировали остаться еще на столько же. За все это время никто так и не смог достоверно объяснить появление столь будоражащего мозг названия. Николай говорить на эту тему отказался, сославшись, что очень занят на ремонтных работах. Алекс молча ткнул на огромные обвисшие задницы местных крестьянок. Мумр прочитал лекцию о моей голове, о мироустройстве, о том, что я тупица и приставала, но в итоге сознался, что сам бы был не против узнать, причину столь красочного наречения. Местные жители с нами упорно не разговаривали, при встрече разглядывая песок под ногами, а потом плевали в спину с безлопастного расстояния. Причина столь скотского поведения тоже была скрыта туманом, толи от страха толи от злости, а может и от того и другого вместе. Курманщик, единственный, кто не чурался ужасных морских братьев, за медную монетку рассказал нам с Мумром притчу о первом, но давно и безнадежно забытом боге. О его ногах, голове и руках и, конечно, «пятой точке». Голова бога якобы в столице империи, а вот задница как раз здесь. Несмотря на интереснейшие исследования, мы вторую неделю маялись от скуки.
У самого берега полноводной реки на высоких подпорках сохло наше корыто. Без рабов, без весел, без груза. И без экипажа. Капитан ни с того ни с сего решил, что любимому кораблику требуется ремонт. Конечно, ни один имперский док нас бы не принял. Пришлось, обливаясь потом, вытащить галеру на берег в этом забытом всеми богами месте и чинить лишь усилиями членов команды. Рабов же на это время загнали в огромную яму за деревней. Яму вырыла команда первой ремонтировавшейся здесь галеры, и каждый новый капитан считал своим долгом расширить и углубить ее хоть немного. Мы, как и большая половина команды, ничего в галерах и их ремонте не понимали. Помогали, конечно, когда надо было принести что-нибудь тяжелое или унести что-нибудь ненужно, но и только. Остальное время проводили в местном курмане, лишь изредка по очереди отвлекаясь на караул у ямы.
Единственным развлечением для беспробудно скучающей команды были бои. На гладиаторские они ни сколько не тянули, но на худой конец хоть что-то. Рядом с нашей биремой стояло такое же корыто, в примерно такой же степени готовности. Вот с ними мы и мерялись всем, чем можно: кто больше
Я нежился на песке у самой воды. Вечерело. По ноге ползла какая-то гадость, но встать и стряхнуть было жутко лень. Алекс сидел рядом и массировал вывернутую вчера лодыжку. Мумр дежурил в яме с рабами, и мы развлекались вдвоем. Остальная команда уже потянулись в курман, пропустить пару кружечек кислятины перед боем.
– Неудачник, убери у меня с ноги то, что там ползает. Я тебе спасибо скажу.
– Семен! Еще раз меня так назовешь, я тебе что-то сломаю!
– Что, например?
– Голову!
Я затрясся, задыхаясь от хохота.
– Ты сам понял, что сказал? Голову мне сломали давно и дальше некуда.
– Да ну тебя…
Он подхватил горсть песка и высыпал мне на лицо. Уворачиваться было лень, и я только глаза закрыл. Уже пора было вставать и тащится к арене. Последний медяк готовился перекочевать в кошель курманщика.
– Сегодня ты, или может Одноглазый оклемался? – Огромная туша кривого пирата к дружному сожалению всей команды прохлаждалась в одной из комнатушек курмана. Как боец Одноглазый был очень хорош, он бы наверно и с Башкой справился. Но не судьба. Получил подлый удар по головушке обухом топора. Ходить ходит, по нужде и обратно, а вот драться еще нескоро полезет.
– А ты как думаешь? Больше никто не соглашается. А мне отказываться стыдно. И сегодня с оружием. Все - получу как Одноглазый и бывайте. Выпьете вечером, помяните старого друга. У меня голова не такая крепкая, скопычусь сразу.
– Да ладно тебе, чего раньше смерти хоронишься. Может и повезет еще.
– Ты это Башке скажи. – Он спрятал лицо в ладонях. Наверно впервые с нашего знакомства я видел, что ему страшно.
Помолчали. Повздыхали. Мне было лень вставать. Алекс не торопился на собственное истязание. Жаль его, но кто-то же должен на арену выйти, а то эти братья-соседи и вовсе нас засмеют. И так уже прохода не дают – ржут как лощади.
Вдруг Алекс засопел в совсем другой интонации:
– А может, ты выйдешь? С оружием ты можешь выстоять?
– Алекс, ты смеешься? – я даже открыл глаза от удивления, и повернулся на бок чтобы видеть его наглую морду.
– Да ладно прибеднятся, я видел, как ты по утрам тренируешься, пока все спят. И здесь и на корабле. Ты в отличной форме.
Я перебрал все возможные придуманные наспех отмазки, но ничего вразумительного не нашел. Алекс с Мумром не слепые, он все видели, как бы я не старался скрыть свои занятия. Уже вторую луну я пытался восстановить навыки проснувшиеся в бою за право остаться на корабле. Я перепробовал все оружие, что нашел в свалке носовой каюты. И топоры, и длинные тонкие ножи, и парные кинжалы. Получалось неплохо, но против хорошего мастера я бы не выстоял. Не та хватка, не те стойки. Пырнуть из-за угла, прыгнуть, подрезать, проломить голову – это все да. Но один на один – меня бы зарезали как сопливого юнца. И все это кардинально менялось, стоило мне взять в руки укороченное копье. Оно будто оживало в моих руках. Я не контролировал что делают мои руки, я просто отдавал свободу своему телу, и с восхищением смотрел на результат. Одна стойка плавно перетекала в другую. Руки скользили по воздуху, а по рукам скользило копье, совершая удары из абсолютно непредсказуемых мест. Порой не хватало гибкости суставов, и я не мог завершить комбинацию, останавливался в лучшем случае- в худшем падал больно врезаясь в палубу локтями и коленями. Но прогресс был на лицо – да и суставы постепенно разрабатывались. Как то утром Алекс пробрался на нос, в мое любимое укромное место, и наблюдал всю тренировку. А потом на пальцах разобрав все движения, объяснил, что мой стиль владения копьем уникален, не похож ни на одну виденную им школу. Вдобавок, при хорошей еде и ежедневным тренировкам тело быстро восстановилось. Уже никто не мог обозвать меня дохляком, хотя против остальных пиратов я был все-таки мелковат. Кожа загорела, волосы выцвели и приобрели странный сероватый оттенок. Пустые кладовые моей памяти заполнялись свежим мусором, и мир уже не казался чужим. Как бы странное не звучало, но я стал забывать, что совсем недавно не помнил ничего. Я перестал терзать себя, и просто наслаждался жизнью.