Хроники черной луны
Шрифт:
– Ты знаешь, где чаще всего оказываются надежды.
Через час с правого борта нас нагнала военная галера, что патрулировала пролив и бухту порта. Наше судно всем своим видом внушало спокойствие. Груз разложен по тюкам - им займутся таможенники уже в порту. Вооруженных хмырей не видно. Двое на крыше тоже опасности не представляют – что они смогут вдвоем. Я прямо чувствовал, как эти мысли бегают в головах склонившихся через борт легионеров. Обнаглевший Алекс, счастливый до неприличия, намахивал команде патрульной галеры. Кто-то не выдержал и тоже помахал в ответ. Я лег лицом на палубу, чтобы скрыть душивший меня хохот. Галера ушла, мы стали медленно по пол гребка втягиваться в пролив. Неделя спокойной жизни закончилась.
Глава 17
– Да как же в этом
– Повернись, здесь надо подтянуть.
Я дернул ремешок и тонкая полоска кожи вместе с приличным лоскутом ткани осталась у меня в руках. Посыпались новые проклятия. Этого я и добивался, никакого другого смыла трогать плечевую утяжку, кроме как позлить друга, увы не было. Вдоволь насмеявшись, я, наконец, оставил странный наряд в покое.
Алекс, как осой ужаленный, вертелся, кривился и чесался во всех приличных и неприличных местах. Уже час как мы нарядились в одежду купцов-кочевников, а он никак не мог к ней привыкнуть. Алексаниди, скупердяй недобитый, и тут нашел, на чем сэкономить. Для себя прикупил красивую белую хламиду, естественно из легкого шелка Лицо не прикрыл, так как был на Иредосе в последний раз лет десять назад - быть узнанным ему не грозило. А вот нам достались настоящие пустынные муфии, бурые халаты из тонкой шерсти с капюшоном, с кучей утягивающих во всех мыслимых и немыслимых местах кожаных ремешков, и непременные на юге клетчатые платки для лица. Муфии были застиранные, штопанные перештопанные, не удивлюсь, что их носило не одно поколение детей пустыни. Половины ремешков не хватало, и одежда висела комками, перекашиваясь в плечах и на талии. Предусмотренные крепления для ношения скрытого оружия начисто отсутствовали, какая то сволочь немилосердно ободрала все крючки и петли. В этих грязных тряпках не то что посторонние, даже мы с Алексом друг друга узнали с трудом.
Но, в отличие от Алекса, я не чесался и не плевался. Невероятно, но в таком одеянии я чувствовал себя даже удобнее, чем в привычных на корабле кожаных штанах и безрукавке. Ощущения, как после долгих ночей под открытым небом вдруг оказаться в теплой кровати, под уютным одеялом и с крышей над головой. Одежда не стесняла моих движений, а длинный платок, намотанный до глаз, не мешал дышать. Я не стал ничего говорить моим спутникам, чтобы не возбуждать лишнего интереса, но не удержался и прошелся по грузовой площадке колесом. Утягивающие полы халата ремешки не дали подолу задраться. Приземлившись на обе ноги и присев, подхватил лежащий на палубе нож и сделал два резких удара в пах собственной тени на подпирающем верхнюю палубу столбе. В ответ на немой вопрос присутствующих только хмыкнул и показал неприличный жест. Это отбило все дальнейшие расспросы. От копья пришлось отказаться - пустынники с такими палками не ходят. Как и Алекс, я повязал талию черным кушаком и заткнул на него длинный бронзовый кинжал. Работать им я умел крайне плохо, но лучше это, чем ничего. Мелкоголового наряжать не стали. Он на острове не был ни разу, да и в роли охранника купца мог быть кто угодно. Хоть обезьяна с дубинкой.
Перед самыми пирсами я вылез с грузовой площадки на палубу и пытался нашарить взглядом нашу старую камневозку. Но на привычном месте, у складов, ее не было. Может в море, а может давно на дне. Долго озираться мне не дали. Галера с скрипом притерлась к берегу. Грузовой трап лязгнув цепями рухнул вниз. Наш ящик лежал у самого трапа, и мешал разгрузке. Пришлось выбираться на твердую землю как можно скорее.
Отойдя от корабля тень складов, Алексаниди собрал нас в кружок:
– Сейчас пойдем договариваться про место на чем-нибудь плывущем обратно до Яла. Потом нужно снять комнату в курмане. Алекс, что ты посоветуешь? Ты у нас знаток этих злачных мест.
– Лучше всего у верхнего города, подальше от порта. Там стражи поменьше.
– Согласен с тобой. Туда и пойдем. Берите ящик и вперед. И аккуратнее в толпе, нам проблемы ни к чему.
Найти галеру на обратную дорогу не составило труда. Никто не отказывался брать пассажиров, а до Яла тут плавали многие. Капитан большой и не сильно потрепанной биремы уверил нас, что отправляется через три дня, не позже. Припрятав выданный залог, пожелал удачи в делах.
Первым шел наш здоровяк, расталкивая толпу длинной деревянной дубиной. Народ роптал, но расходился. Связываться с таким бугаем никому не хотелось. Дальше вышагивал Алексаниди, покрикивая куда поворачивать. А уже потом пристроились мы, неся ящик с хрустальной мечтой за неудобные медные ручки. Я шел молча, Алекс тихо проклиная все на свете.
Ничего не изменилось в Иредосе: тот же кишащий людьми порт, патрульные триремы на пирсах, снующие во все стороны полуголые мальчишки, так и норовящие что-нибудь стянуть, нищие в полуприсяде у открытых складов. Ближе к воротам толпу разбавили паланкины благородных, и наш капитан долго провожал их грустным завистливым взглядом. После маленького и уютного Яла, казалось, что мы попали в бушующее море. За воротами порта тут и там стали попадаться стайки местных стражей порядка. Первое время это нервировало, но те не обращали на нас никакого внимания - кому нужны торговцы всего-то с одним ящиком. Алекс, поначалу напряженный как шкура на шаманском барабане, расслабился и уже уверенней советовал, куда повернуть в лабиринте узких улочек. Я тоже наконец-то поверил, что из этой бредовой затеи что-нибудь выйдет. Что-нибудь приличное – а не петля или топор.
Вечерело. Я сидел, свесив ноги наружу, в раскрытом окне третьего этажа и любовался площадью. Из-за угла здания еще пробивались солнечные лучи, и щурился от удовольствия, как кот на соседней крыше. Ветер цепкими пальчиками забирался в прорехи одежки, и приятно холодил кожу. Мельком взглянув на временное пристанище, капитан с Мелкоголовым отправились на поиски покупателя. Собрались зайти в три – четыре богатых дома, провести длинные беседы, состоящие из намеков, уступок, уловок и игры словами. На все эти выкрутасы требуется изрядное количество времени, и Алексаниди сразу предупредил, чтобы до утра их возвращения не ждали. Нас же он оставил в гостинице охранять груз. Так это называлось официально. А по-честному, мы просто маялись от безделья.
Комната нам досталась не шибко большая: шесть шагов в ширину да с десяток в длину. Посередине большая кровать, накрытая шкурами и шерстяным одеялом. На ней сейчас развалился блаженствующий Алекс. Мучавшая его весь день муфия комком валялась в углу комнаты, неотличимая от старой половой тряпки. Стаскивая ее с тела, Алекс умудрился наделать еще с пяток крупных дыр, но ничуть об этом не переживал. Мой балахон, конечно же, был на мне. Помимо блаженствования и болтания в воздухе грязной ногой Алекс рассказывал, воткнув глаза в потолочные балки и не видя их от собственного вдохновения. Рассказывал с большой буквы. Речь его икрилась изяществом и высоким слогом.
– …тебе, Семен, такого даже не представить. Мы занимались этим везде. И у нее дома. И у меня в казарме завесив проход одеялом. И даже на кладбище за северной стеной. Там есть такие удобные могилки. А видел бы ты ее ноги. Ооо. А грудь. Ее грудь до сих пор мне снится. А какая у нее была служанка! Нет, тебе не представить. Мы с ней…
И в таком духе уже не первый час. Эротическим фантазиям и воспоминаниям моего друга не было предела. Иредос взорвал его мозг. И не только мозг. И это радовало. После смерти брата настолько пошлые разговоры были впервые. Хороший знак – психика бывшего стражника шла на поправку. Я снова уставился в окно. А посмотреть было на что.
Курман стоял в переулке у высокой стены верхнего города. Одним боком здание примыкало к стене, другим выходило на небольшую красивую площадь. В середине бил простенький фонтан, с резвящимися в струях воды детьми. В тени под высоким балдахином сидели посетители соседнего увеселительного заведения. А между нашим курманом и стеной, прямо на булыжниках сыроватой от брызг мостовой расположилась труппа бродячих артистов. Они не давали представление, а просто отдыхали. Их никто не гнал, и люди чувствовали себя довольно раскованно. Разложив инструменты и другой нехитрый скарб, положив сена ослику, они сидели на земле и камнях фонтана. Поначалу я прислушивался к байкам Алекса и одним глазом следил за этой группкой переговаривающихся людей, но потом они завладели всем моим вниманием. Точнее не они. Она.