Хроники черной луны

Овчинников Денис

– А ты знаешь как правильно?

– Знаю.

– Здорово! Покажешь?

– Может быть.

Мы еще посидели. Не стесняясь, поизучали друг на друга. Здесь это было нормально. Мысли в голове текли очень медленно. И разговор даже между мной и Алексом шел с большими паузами, не то, что с чужими. С теми, кто прожил здесь слишком долго, разговаривать и вовсе было бесполезно. Они могли отреагировать только на следующий день. А то и вовсе не ответить. Этот же уникум разговаривал на удивление быстро. Относительно конечно. Наконец он созрел. Вытащив из-за недр грязнущего балахона обляпанное слизью яблоко, он вытер его об плечо и, оттяпав приличный кус, выдал.

– Меняемся.

– На

что? – Я судорожно перебирал в голове, что же у меня есть ценного, но ничего путного не находилось.

– На рыбу.

– На рыбу? – Сива разговаривал с набитым ртом, и я переспросил на всякий случай – вдруг не так его понял.

– Ага, на рыбу. Страсть как рыбки охота. Яблоки уже до колик достали. Рыбу хочу. В подтверждение он с хрустом доел огрызок и достал следующее яблоко.

– Где ж я рыбу возьму.

– Там. – Он ткнул грязным пальцем в сторону холмов.

– Там – это в озере?

– Ага. – Сива довольно оскалился. И как он умудрялся такими гнилыми зубами яблоки трескать, прям удивительно. А на счет рыбы можно было и не переспрашивать. Рыба живет в воде. А за холмом как раз находилось озеро. Оно изгибалось длинной узкой дугой, у его нижнего конца сутулились бараки. Там, у бараков все было завалено старыми деревьями и заросло безобразной рыжей тиной. Здесь же, за холмом оно было относительно чистым. И даже можно было поверить, что там действительно может жить рыба. И живая причем. Правда, оставался один вопрос:

– И как я буду ее ловить? Руками? – Мне фраза показалась весьма остроумной, но Каменный шутки не оценил. Он уставился на меня как на дурака. Даже с некоторой обидой. Потом показал конец культи.

– Будешь рыбу руками ловить - станешь как я. Вот. Запомни. А за рыбой пойдешь с удочкой. У меня есть. Я сам сделал. – Глаза Сивы засветились гордостью. – Целый год делал. Палку нашел прямую. Сам видишь, палок прямых здесь совсем не растет. А я нашел. Потом веревочку сплел. Из волос своих сплел. Дергал по одному и плел, плел. Ух - долго. Потом свои плохие совсем стали. А как раз Беляк умер. Я ему все волосы и выдергал, зачем ему мертвому волосы, и веревочку доплел. Ха-ха.

Меня передернуло от этого смеха. Я представил в руках удочку из волос мертвеца, и стало еще противнее.

– А чего сам тогда рыбачить не пошел?

– Из-за руки. Чего я одной рукой наловлю. А ты здоровый. Ты поймаешь. Рыыыбку. Вкусную. Хватит уже вопросы задавать! Будешь меняться? Поймаешь Сивее рыбку?

– А, меняюсь. Говори секрет, завтра будет тебе рыба.

– Нее. Так не пойдет. Ты мне сначала рыбку принеси – секрет потом.

– А чего нам сегодня делать? Два камня еще найти надо, а уже темнеет.

– Сиди здесь.

Любитель рыбы неловко поднялся, опираясь в грязь скрюченной рукой, и убрел в туман на другой конец поля. Вернулся он совсем скоро и, улыбаясь, протянул мне на ладони два маленьких желтых камешка. Я ошалел от такой удачливости. Люди тратят по целому дню, чтобы найти один. А тут я почесаться не успел, а он уже пару приволок.

– Бери. Это вам на сегодня. А принесешь рыбу – научу, сам будешь так же быстро искать.

Вывалив камни в подставленную ладонь, он ушел в сторону бараков. Я же встал, стряхнул самые большие комки грязи и побрел за Алексом. До прихода жреца осталось всего ничего.

Наутро, вооружившись удочкой Сивы, мы побрели на верхний конец озера. Странная это была удочка. Тонкий, в два человеческих роста шест, из перекрученного узлами дерева. Судя по тому, что древесина высохла до состояния камня, шест был едва ли не старше нас обоих. Оставалось полной загадкой, откуда Сива его откопал. Все деревья здесь были кривыми и низкими. Туман не давал им расти. Эх, немало в этом сером человеке скрывается

загадок. К концу шеста был привязан тонкий шнурок из скрученных человеческих волос, у основания шеста - черных, пожалуй собственных Сивы, а к концу абсолютно белых. Вместо привычного бронзового крючка привязанная поперек короткая заточенная с обоих концов косточка. Мало верилось, что на такую снасть что-то попадется – но выбирать не приходилось. Алекс смотрел на удочку с неприкрытым подозрением, но от комментариев воздерживался. Тоже понимал, что это наш единственный шанс разжиться секретом поиска камешков редония. Пристроившись на крутом берегу, я закинул крючок подальше и настроился ждать. Алекс сел сзади, прислонившись спиной к моей спине, и задремал. Разговаривать не хотелось.

Озеро было мутным, и начинку я не видел. Я надеялся, что если рыба будет достаточно крупной, я и так пойму что она проглотила яблоко. А мелкая рыба на мою снасть клюнуть просто не сможет. Слишком велика наживка и крючок.

Наживка. В роли нее, конечно же, выступало яблоко. Больше ничего съестного в долине не водилось. Неделю назад придя в долину, мы недоумевали – чем же питаться в этом проклятом богами месте, но оказалось, что еды здесь прорва. Яблони плодоносили круглый год. На одних только-только распускались цветки, с других уже валились на землю крупные плоды, облепленные толстым слоем вонючей плотной слизи. Но именно упавшие на землю плоды никто не ел. Это почему-то считалось дурным тоном. Яблоки драли прямо с веток и, очистив от слизи, ели и на завтрак и на обед и на ужин. Есть можно было и вместе со слизью, но от нее и так не слишком приятные на вкус яблоки становились абсолютно отвратительными. Прежде чем в первый раз взять в рот бурый пахнущий гнилью комок я голодал дня три-четыре. Но под конец желудок начал переваривать сам себя и я сдался. Постепенно привыкнув, я уже не замечал ни вкуса ни запаха. Просто набивал живот и запивал не менее отвратительной водой из ручья. Такое же яблоко я насадил на крючок. Разломил его на половинки и насадил их с двух сторон, пока не показались острые концы косточки. Ничего более пристойного я придумать не смог. Под весом камешка, привязанного чуть выше яблока, наживка быстро ушла на дно. Оставалось только ждать.

Озеро выгибалось вокруг одиноко торчащей скалы. Бараки были за скалой, но благодаря туману я различал их очертания. Туман искривлял окружающее пространство, позволяя порой видеть дальше и под углом недоступным в нормальном месте. Хотя в обычно туман наоборот застил все, сужая видимый мир до границы вытянутой руки.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверно от скуки я, как и Алекс, задремал и упустил момент, когда рыба клюнула. А рыба была явно не маленькая - вырвавшееся из моих рук удилище рванулось в озеро. Я едва успел ухватиться за конец. Удочку мотало из стороны в сторону. Стоя на коленях над самым обрывом я едва удерживал шест в руках. Шнурок на конце натянулся и звенел на ветру.

Алекс скакал рядом, не зная как помочь. Я завис в слишком неудобной позе над крутым откосом, и ему было не ухватиться. Он богохульствовал, скакал по берегу – но это ничуть не помогало. Я же, стиснув зубы, пытался тянуть удочку на себя. Наконец Алекс, обхватив медвежьей хваткой меня поперек живота, потащил вместе с удочкой. Дело пошло. Вскоре он уже смог перехватить шнурок и поволок рыбину в одиночку. Теперь уже я скакал в нетерпении по берегу. Вдруг веревка резко поддалась. Алекс, ошалев, свалился на спину, а на него из воды полетело нечто. Длинной с мою ногу и примерно такой же толщины. Длинное тело извивалось в воздухе, разбрызгивая во все стороны слизь и воду. В довершение всех бед упала рыбина прямо на Алекса и вцепилась ему в бок мертвой хваткой. Алекс заорал как ошпаренный.