Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Rana13

А девица как ни в чём ни бывало помахала ошарашенному Гааре ручкой и смылась, громко хлопнув дверью.

С минуту была самая неловкая пауза, которую Темари приходилось пережить за все пятнадцать лет своей жизни. Кажется, она даже покраснела, хотя этот поцелуй был чисто дружеский или сестринский. Так старшая Собаку сама могла бы поцеловать Гаару или Канкуро, будь в их семье более тёплые отношения.

– Я пойду, – негромко и бесцветно произнёс Гаара и быстро ушёл, ни на кого не оглядываясь. Баки поспешил последовать его примеру и с тихим хлопком исчез, оставив

лишь лёгкое, быстро исчезнувшее облачко пыли.

А вот психике Канкуро был нанесён более серьёзный урон.

Закатные лучи лениво скользили вниз по башне в центре Леса Смерти, из глубин которого раздавались тихие шорохи; ночные существа просыпались, дневные прятались в свои логовища до утра. Участники экзамена готовились к ночи на территории полигона, а те из них, которые уже добрались до цели, заслуженно отдыхали. Команды из одних и тех же селений рассказывали друг другу про свои приключения в течении этапа, уже смеясь над пережитыми опасностями, радуясь завершению этапа и подкалывая друзей насчёт следующего. Раненые отсыпались под присмотром своих товарищей, надеясь полностью восстановиться к третьему этапу. В башне было на удивление спокойно и тихо, и лишь экзаменаторы и другие джонины тревожились из-за известия об Орочимару, а наставники волновались за ещё не прибывших учеников.

Шукаку нёсся по круговому коридору внутри башни, выглядывая в каждое попадавшееся ему на пути окно, и старался не пропускать ни одного попадающегося на пути золотисто-оранжевого пятна света на полу

Ему нужен был песок. Необходим. Хоть немного. Просто, чтобы убедиться, что всё хорошо, как раньше, что он всё ещё может... Но искомая субстанция нигде не находилась, и впавший в отчаяние тануки уже готов был начать искать Гаару. Хотя после выходки Шио бывшему джинчурики хотелось хорошенько врезать.

«Эх, а меня она за столько лет ни разу не поцеловала», – подумал он, когда Ёко, смеясь, рассказала о своей шутке. Попутно он ворчал и пытался восполнить все несказанные слова, которые успел пропустить за много лет, поэтому эта мысль не сразу вплелась им в каскад остальных фраз. Шио тогда стянула с него повязку, поцеловала в лоб и спросила:

– Доволен?

Доволен. Весьма. Но на везение Гаары он всё ещё немного злился, а песок всё никак не желал находиться.

Вдруг Шукаку расслышал шум воды, и его осенило. Река! Если повезёт, ему удастся найти если не маленький песчаный бережок в камнях, то хотя бы песок под водой. Сейчас он готов был даже нырять.

Постоянно озираясь и не забывая о том, что Митараши Анко хоть и поверила с натяжкой, но обещала следить, парень выбрался через окно. До реки тануки не добрался, так как песок, к его счастью, обнаружился у подножия здания. Сверху его видно не было из-за густого кустарника.

И как Шукаку раньше не догадался спуститься?

Песок оказался серым с белыми крапинками, в пустыне иной. Присев на корточки, Шукаку взял горсть и, раскрыв ладонь, дал ему ссыпаться обратно на землю через пальцы. Тихий шорох знакомо ласкал слух и не казался на свободе враждебным.

А теперь – спокойно. Нужно сосредоточиться.

Тануки закрыл глаза, не обращая внимания на волнение и давя панику, и для надёжности повёл рукой.

Ну, давай, давай, пожалуйста... Пожалуйста-пожалуйста!

Лёгкая дрожь прошлась от кончиков пальцев по всему телу, когда тануки почувствовал, как песчинки ласково и до боли привычно щекочут ладонь. Парень осторожно открыл глаза и, подавив преждевременную радость, поднял ещё немного песка. Чакра слушалась плохо, пульсируя неверными всполохами, текла неравномерным потоком, который еще предстояло выровнять и вернуть в первоначальное состояние.

Но Шукаку всё равно рассмеялся. Клубок беспокойства и глухого страха распутался и исчез из его груди. Вместо него пришли тепло, энергия и лёгкое головокружение.

Тануки мог бы назвать это счастьем.

Темнота накрыла Лес Смерти, под его кронами сгустилась чернота. Новолуние сгустило краски, а на бархате неба высыпали миллиарды звёзд. Млечный путь пересекал купол широкой полосой, еле заметный серп месяца терялся среди этого великолепия. На западе последним напоминанием заката виднелись зеленоватые всполохи.

Гаара хотел бы провести ночь на крыше – то ли по привычке, то ли ночь встретила невиданным раньше покоем, и в помещении было слишком легко в нём без лишних мыслей раствориться. А ему нужно было обдумать многое.

Но, к сожалению, выход на крышу он не нашёл, а тратить чакру даже на такую мелочь не хотелось. Ноги привели к небольшой открытой площадке, огорожённой перилами, откуда открывался вид на созвездия, чьих названий он не ведал, и шелестящие в тиши кроны.

Собаку снял калебас и, оставив его у стены, сел прямо на пол ближе к краю, спиной опершись на боковую стену. Парень отрешённо смотрел в пространство и проворачивал в голове события уходящего дня. Казалось бы, произошедшее в лесу должно волновать его больше сегодняшней выходки, но всё оказалось не так просто.

Вместе с поцелуем его обожгло столь яркое и невероятно воспоминание, что Гааре до боли хотелось в него верить.

Flashback

Маленький мальчик забился в самый дальний от окна угол в комнате и сидел, сжавшись в комок. Уже была поздняя ночь, ярко светила луна, и ребёнок будто боялся белых клякс на деревянном полу.

Обычно в такие ночи с Гаарой всегда оставался отец или Яшамару, и тогда он не замечал белёсого света. Но дядя на миссии, а папы почему-то не было рядом. Наверное, папа был просто очень-очень занят, и он вот-вот придёт к нему.

Гааре дрожал. Страх разъедал настолько сильно, что он боялся шевелиться и плакать, мерещились глухие звуки в тёмных углах. Вдобавок, ему казалось, что внутри него кто-то шевелится, воет отчаянно и душераздирающе и просит чего-то ужасного. Того, чего ему делать совершенно не хотелось. Гаара знал, что это из-за луны. Это она его зовёт. И от этого становилось жутко.

Мальчик подтянул колени плотнее к груди и обхватил их тонкими ручками, цепляясь пальцами за ткань одежды. Плач вновь подступили, глаза защипало, и Гаара изо всех сил сдерживался.