Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
– Понимаешь, у биджу есть несколько обликов, – произнесла наконец она. – Всего четыре, и человеческий – самый удобный из всех, честно говоря. Его поддерживать не сложнее, чем дышать, легко слиться с толпой, никому не мешаешь хвостами и прочими... деталями своего тела, да и как-то так уже повелось, что основное, «повседневное» обличье – это вот такое, как ты видишь, – Ёко указала на себя и Шукаку. – Но ты не против, если я подробней после расскажу?
В целом – нет, было б только причина.
Поэтому Собаку спросил:
–
– Потому что я устала, а это долго, – честно и по-свойски призналась кицунэ. – К тому же, через некоторое время у меня может появиться ещё один слушатель, а повторять два раза мне не хочется. И тогда нас в Конохе будет уже шестеро.
Гаара кивнул и вдруг задумался. Если Ёко считала под «нас» – биджу, то даже с учётом этого таинственного ещё одного слушателя, парень не мог насчитать больше пяти.
– Не пяти? – неуверенно сказал он.
– Ну, как же, – нахмурилась Шио и стала для верности загибать пальцы. – Я, Сейрам и Юмия – трое, ещё ты и Шукаку – уже пятеро! Прибавь к этому ещё одного. Итог – шестеро. Так что всё точно.
– А меня ты почему посчитала? – задал Собаку вполне закономерный вопрос.
Тишина повисла надолго. Шукаку занервничал, поискал взглядом пути отступления и, хоть и не нашёл таковых, бочком-бочком принялся отодвигаться от подруги. Так как если объяснить Гааре на счёт них он просто забыл, то вот одну крохотную деталь он не сказал намеренно, потому что понятия не имел, как это до него донести.
– Только не говори мне, что ты совсем ничего ему не сказал? – сухо и очень тихо сказала Ёко, не поворачиваясь к тануки, но сжимая руку в кулак. – Почему ты не можешь сделать простейшей вещи?
– Подожди минутку, – спокойно произнёс тануки голосом смертника, понимая, что сбежать не выйдет. Парень поднялся, не спеша отряхнул брюки и перешагнул на другую сторону заграждения. В глазах Шио мелькнул интерес.
– Я сам, – уверенно произнёс Шукаку. – Скажи моей жене, что я люблю её.
– У тебя нет жены, – парировала кицунэ.
– Так найди её мне и скажи, – не растерялся тануки. – Друг ты мне или нет?
Не меняя выражения лица, парень шагнул с парапета вниз. Ёко с любопытством проследила за его падением. Шукаку крайне неизящно влетел в дерево, а дальше понятно ничего не было, хотя хруст и его периодические возгласы указывали на то, что приземление было более или менее удачным – не помер.
– Как думаешь, песчаная защита у него работает? – протянула девушка, пытаясь высмотреть что-то внизу. В темноте она видела скверно.
– А должна? – отозвался Гаара.
– Раньше была, а сейчас?
– Понятия не имею, – пожал плечами парень.
Но судя по тому, что через пару минут, когда однохвостый с грехом пополам выкарабкался обратно, Шио не углядела на нём царапин, защита вполне функционировала. Разве что в виду отсутствия сейчас у Шукаку личного песка барахлила – кожу с щеки ему чуть содрало.
Парень мотнул
Как только Шио закончила, Гаара повторил свой вопрос.
– Как бы тебе это сказать... – проговорила Шио.
– Говори прямо, – отрезал Собаку, не любивший лишних увиливаний. Правда, осознал он то, что не любит такое, только сейчас – с исчезновением источника вечного напряжения и головной боли спектр эмоций невероятно расширился и окрасился во всевозможные оттенки.
– Ты не человек теперь. Ты – тануки, как он.
И Ёко указала на Шукаку.
Гаара сделал вдох. Выдох.
Изменений не почувствовал, во всяком случае, сейчас. Их он заметил ранее, некоторые уже тогда, когда он ждал пробуждения Темари и Канкуро и был наедине с самим собой.
Все его чувства обострились, но ему хватило часа, чтобы привыкнуть к этому. Мир наполнился переплетением нитей различных запахов: полиролью от каркаса веера сестры, смазка марионеток Канкуро, листьев и земли... Зрение тоже поменялось – всё стало выпуклым и чётким, и Собаку тогда даже засмотрелся на переливы солнечных лучей в воде родника, а уже в башне долго изучал крохотные трещинки на калебасе, о существовании которых он и не догадывался. Ещё он стал более внимателен – взгляд цеплялся за любую мелочь. Гаара подозревал, что со временем – если приобретённое не уйдёт само и не будет отнято – он совсем привыкнет и позабудет, что было иначе, но пока парень наслаждался в ощущении новизны всего вокруг.
Чакра тоже стала другой. Энергия бурлила в теле, не желая подчиняться, но утратила чужеродность, враждебность; в сплетении каналов чакры открылся новый источник, и вырывающийся из него поток был просто ещё слишком резок. Усмирить его было непросто, и это при том, что в обычные дни Собаку контролировал чакру практически идеально, так как это умение являлось необходимым для ментального управления песком.
Но и это рано или поздно образуется и подчинится. Хоть прошло ещё меньше суток, но Гаара уже частично адаптировался; поначалу он дёргался от малейших шорохов, а голова кружилась из-за путаницы ароматов. Однако сейчас уже оказалось затруднительным сравнить нынешние ощущения с тем, что было «до».
– Можно было бы попытаться это предотвратить, но тогда бы разделения ты не пережил и умер, – спокойно объяснила ему кицунэ ровно столько, сколько было на самом деле понятны ей самой. В детали она не вдавалась – это дело Юмии, и не считала, что Гааре они нужны. А уж объяснять, почему попросила Орочи усложнить ритуал и постараться сохранить ему жизнь, когда как другие джинчурики, скорее всего, погибнут рано или поздно, тем более не стала бы. – Мне почему-то показалось, что ты захочешь жить.