Хроники последнего лета
Шрифт:
Али, монотонно и тихо ведущий рассказ, четко выделил слова про смерть. И Ахмед услышал — под веками закрывшихся глаз забегали зрачки, словно пытаясь разглядеть что-то в глубине собственного сознания.
— Ящерица смотрит на тебя, — сказал Али прежним ровным голосом, — слегка покачивая гибким хвостом и выбрасывая из пасти длинный раздвоенный язык. Что в ее глазах? Ничего. Это же ящерица. А ты идешь по дороге, упирающейся в далекий горизонт, солнце и раскаленная пустыня расстилается перед тобой… Правда, брат Ахмед?
Ахмед вздрогнул и открыл глаза. Почему-то из всего рассказа осталось единственное воспоминание —
И Ахмед Хаджибеков по прозвищу Бес заплакал.
— Ничего, — сказал Али, — плачь, брат Ахмед. Нам нужно много о чем поговорить…
XXI
Султан проснулся в отвратительном расположении духа. Голова была тяжелой, словно вчера поработала боксерской грушей, а плечо, простреленное три годя назад, ныло, как перед сильной грозой. Султан повернулся на бок, накрылся с головой одеялом и попытался снова заснуть.
Не получилось. Странное ощущение не давало успокоиться. Сердце металось в грудной клетке в ритме лезгинки, и каждый удар его тяжело отдавался в затылке.
А все проклятый сон! Бывает такое: привидится какой-то бред, а потом думаешь — а что это было?
Бред — очень правильное слово для описания ночных видений. Яркий такой, сочный, въевшийся в память как ржавчина в железо.
Только представьте: два чиновника из Администрации Президента самым беспардонным образом пробрались в султановский сон и устроили там странное представление. Первый — тот самый Добрый-Пролёткин, что хитро убедил согласиться на бестолковый план водворения Рудакова в места не столь отдаленные. А второй… несколько раз мелькал на встречах с Загорским. Длинный такой, худощавый, лицо как высушенное… фамилию никак не удавалось вспомнить.
Добрый-Пролёткин предстал в облике жизнерадостного Ходжи Насреддина — в чалме, старом халате, подпоясанном почему-то прозрачной пластиковой веревкой, и дырявых сапогах. Немец оказался одет в черкеску, бурку и папаху — ну вылитый абрек! Особенно глаза — черные, мрачные и грозные, как горные перевалы.
И завела эта парочка разговор, смысл которого был непонятен. Туман туманный. Ходжа Насреддин стал яростно утверждать, что не каждому дано понять доброе или злое событие происходит, ибо только Всевышний может знать причины и последствия. Абрек же очень хладнокровно и рассудительно возражал, что события не несут в себе добра и зла, и эта категория применима только к человеку.
Потом оба отвлеклись от спора и принялись убеждать Султана посмотреть в себя и сделать правильный выбор. Причем убеждения были столь назойливыми, что короткий на расправу Султан два раза просил их замолчать, а потом, не выдержав, попытался сунуть Доброму-Пролёткину справа в челюсть. Тем более что после фокусов с Рудаковым руки так и чесались. Однако советник оказался неожиданно проворным — он ловко увернулся и, даже не посмотрев на Султана, продолжил разговор с немцем-абреком.
Султан еще пару раз попытался достать наглого советника, но быстро успокоился — не баран же он, в конце концов, чтобы драться со сновидениями!
Одним словом, пришлось до самого утра смотреть на этот балаган, а потом проснуться невыспавшимся и злым, с твердым намерением найти советников и как следует с ними разобраться. Хотя… не простые эти ребята. И дело даже не в их шефе Загорском — у
Он наскоро оделся и спустился на первый этаж. Там уже ждали начальник охраны Асланбек и шустрый таджик по имени Файзулло. В московском доме Султана женщины не появлялись никогда, и Файзулло, которого все звали просто Таджиком, исполнял работу личного камердинера, повара, домоправителя и доверенного курьера. Впрочем, основные его способности лежали в области кулинарии. Знаете ли вы, каким бывает таджикский плов, истекающий ароматным курдючным жиром и благоухающий дразнящими обоняние специями? А жареные в масле пирожки-самбуса с рубленой бараниной? Да, в конце концов, простой лаваш с хрустящей корочкой и воздушной белоснежной мякотью! Истинное волшебство!
Файзулло, словно предчувствуя появление хозяина, с поклоном подал поднос с единственным стаканом янтарного чая, собранного на самой высокогорной плантации Цейлона. Султан обладал тонким вкусом и умел ценить качество. Он соглашался с мнением знатоков, что лучшие чайные сорта произрастают в Китае, но считал, что китайцы по природе своей не умеют делать черный чай, оставаясь приверженцами зеленого. А на Шри-Ланке научились делать именно настоящий черный напиток…
Султан осушил стакан, опустился в кресло, угрюмо посмотрел на Асланбека, хотел что-то сказать, но сильно закашлялся. Кашель вцепился колючими когтями в горло и стал выкручивать легкие, словно мокрую тряпку. Султан согнался пополам, пытаясь вздохнуть, но загустевший воздух липкими комками выплевывался из груди.
Облегчение пришло внезапно: колючая хватка исчезла, Султан сделал глубокий вдох, отстранил подскочившего Файзулло, откинулся на спинку кресла и вытер проступившие слезы.
Асланбек все это время сохранял абсолютное спокойствие.
— Может, тебе отдохнуть?
Он произнес эти слова безучастным тоном, подчеркивая, что не заметил султановской слабости. Таджик, услышавший, что начался деловой разговор, тихо выскользнул из комнаты.
Султан несколько секунд поразмышлял, ощущая сильнейшее желание вернуться в спальню и не вставать до вечера, но все же ответил:
— Все нормально. У тебя что?
Асланбек понимающе кивнул:
— Шахиев в Москве?
— Ибрагим?
— Он самый.
— Та-ак… он что, закрыл вопрос с ФСБ?
— Полностью. Есть информация, — Асланбек понизил голос, — он договорился по Новороссийску.
Султан со злостью стукнул кулаком по подлокотнику:
— Ах, собака! Ты уверен?
— Это моя работа, — с достоинством ответил Асланбек.
— Прости, брат, — поторопился Султан, почувствовав, что сказал лишнее, — с кем он встречается?
— С первым.
— С самим?
— Да.
Султан шумно вздохнул. Это плохо. Шахиев два года добивался встречи, но всякий раз получал решительный отказ: президент однозначно ставил на Султана. Но, похоже, времена изменились. Ибрагим сумел договориться по Новороссийску и теперь идет к президенту. Новороссийск — это, конечно, плохо, придется искать новые маршруты отправки нефти, но в общем — не опасно. А вот шахиевские договоренности наверху могут иметь печальные последствия. Двоим волкам на Кавказе не жить. Значит, посчитали, что выдохся Султан? Ослаб, волю потерял, про честь забыл? Ладно.