Хроники последнего лета
Шрифт:
Загорский какое-то время постоял, покачиваясь взад-вперед на каблуках, потом хмыкнул, глубокомысленно поднял указательный палец, удрученно покачал головой и пошел на встречу с вечерней Москвой.
XXIII
О, чудо — горячая вода появилась раньше установленного графиком отключений срока!
Наташа забралась в ванну и с остервенением терла себя мочалкой, пока все тело не стало пунцовым. Потом долго лежала в горячей воде и смотрела
Кофе-машина сообщила надписью на зеленом экранчике, что молокопровод не работает, и поэтому капучино не будет. Пришлось довольствоваться эспрессо.
Наташа села в кресло и тут обнаружила, что руки дрожат, и удерживать чашку с кофе не получается. Она поставила ее на столик, откинулась на спинку, закрыла глаза и сцепила пальцы, стараясь унять дрожь.
Звонок прозвучал резко и настойчиво. Наташа вскочила, поправила халат и бросилась к двери. На секунду остановилась, набрала в грудь побольше воздуха, с силой выдохнула и решительно открыла.
Это был не Рудаков. На пороге стоял советник Иван Степанович Добрый-Пролёткин.
— Вы разрешите?
Наташа не ответила, но советник проскользнул мимо нее в прихожую, бесцеремонно скинул рыжие сандалии и прошел прямо в комнату.
— И вам здравствуйте, — сердито сказала Наташа.
— Не обижайтесь, Наталья Владимировна, — смиренно ответил Добрый-Пролёткин, прижав руки к груди, — мне обязательно надо с вами поговорить. Это очень важно!
— Что-то с Рудаковым?
— Нет, нет, с ним как раз все в порядке…Я хотел бы поговорить о вас.
— Обо мне?
— Да, такой парадокс: с вами и о вас, — Иван Степанович захихикал, но тут же снова стал серьезным, — давайте присядем. Прошу вас!
С этими словами он по-хозяйски опустился в кресло.
Наташа помедлила, но потом с независимым видом села на диван напротив.
— Скажите, пожалуйста, Наталья Владимировна… вы помните, о чем мечтали в детстве? Или нет, это слишком общий вопрос… О чем вы мечтали в тринадцать лет? Помните разговор с вашей лучшей подружкой Сонечкой?
— Сонечкой?
Наташа была ошарашена.
— Именно! Вы сидели в кафе-мороженом, пили ванильные коктейли и разговаривали? Помните волшебный запах ванили и холодную сладость, растекающуюся по нёбу? Помните?
На последних словах советник так повысил голос, что почти перешел на крик.
— Да-да, я помню, — поспешила сказать Наташа.
Добрый-Пролёткин сразу же успокоился, расплылся в приятной улыбке, откинулся, как и Наташа, на спинку и сказал уже другим, спокойным и ласковым голосом.
— Ну и славно. О чем вы разговаривали?
— О счастье… кажется, о счастье.
— Вы
— Я говорила…говорила, что хочу детей. Троих или четверых. Хочу сильного и благородного мужа, дом… большой дом. Чтобы мне всегда было спокойно, красиво, чисто…
— Правильно, вы говорили о настоящем счастье, которое заложено в вашем естестве! Вы чувствуете вкус, видите цвет и слышите мелодию! Она прекрасна! Прекрасна! Вот и сейчас — вы улавливаете запах ванили… Правда?
— Да, — тихо ответила Наташа.
— Этот запах дает спокойствие и комфорт. Это редкое чувство, и его надо беречь… Как и сейчас — вы сознаете не просто воздушную мягкость дивана, а возможность расслабиться… Расслабиться, закрыть глаза и почувствовать пастельный полумрак.
— Да…
— Закройте глаза!
Наташа закрыла глаза, и лицо ее стало совсем неподвижным.
— А теперь припомните, — сильным грудным голосом сказал советник, — ваш вечер с Рудаковым, когда вы говорили о счастье. Это было на ваш день рожденья в пивном ресторане на Маяковке. Помните?
— Помню.
— Вы ели айсбан с кислой капустой и пили черное пиво. Вам понравилось?
— Не очень. Слишком жирное мясо… много еды. А пиво горькое. Мне хотелось апельсинового сока…
— Или ванильного коктейля?
— Да.
— Помните, что говорил Рудаков?
— Да. Он говорил о счастье. И о доме.
— Что именно?
— Дом с дубовым столом, большим камином и высокими окнами с цветными витражами. Тёма будет писать пером на тяжелых листах, а я — сидеть в кресле-качалке и гладить кошку.
— Вам это нравилось?
— Наверное…
— Вы уверены?
— Нет.
— Уже не уверены… Вам больше нравится легкий и светлый дом, чем особняк с готическими витражами?
— Да!
Иван Степанович смотрел на Наташу, слегка наклонив голову, словно оценивая.
— Это правда, — сказал он после недолгого размышления, — Наташа, вы меня слышите?
— Да…
— Давайте, я покажу вам кое-что интересное! Хотите!
— Конечно, хочу!
Наташа сразу же открыла глаза, словно очнувшись ото сна, и сладко потянулась.
Добрый-Пролёткин положил на стол две фотографии.
— Вот, полюбуйтесь.
Наташа взяла в руки карточки, внимательно рассмотрела и удивленно спросила:
— Что это?
— А вы не понимаете?
— Это… это я?
— Совершенно верно!
Иван Степанович показал на одну из фотографий и печально вздохнул:
— Это вы. Только не сейчас, а через пять лет.
С фото глядела бесцветная женщина с седеющими волосами, сеткой морщин вокруг глаз и тусклым взглядом.
— Но почему? — робко спросила Наташа. Странно, но она сразу поверила советнику.