Хроники последнего лета
Шрифт:
Наташа смотрела на него так внимательно, что Виктор Сергеевич почувствовал себя неуютно, но не подал виду, продолжая, как ни в чем не бывало завтракать.
— Виктор Сергеевич, Можно вопрос?
Загорский кивнул с набитым ртом.
— Не обидитесь?
Он решительно замотал головой, изо всех сил показывая, что не обидится.
— Поймите меня правильно…
Виктор Сергеевич, наконец, проглотил кусок сыра и остановил ее:
— Во-первых, Виктор. Или Витя, Витюша — ну как тебе больше нравится. Во-вторых — не «вы», а «ты».
— Хорошо, — нетерпеливо сказала Наташа, никак не прореагировав на признание в любви, — вы… ты говорил, что с Рудаковым все будет в порядке. Это правда?
Наташины слова неприятно удивили Загорского. Упоминание о Рудакове казалось не просто неуместным, а даже неприличным… Как если бы он сам стал вдруг говорить о Римме, или, не дай Бог, Анечке.
— Это правда.
Он хотел наклониться и взять Наташу за руку, но она сидела далеко, словно специально отстранившись.
— Наташа, я обещал, что все будет прекрасно. Больше мне нечего сказать.
— Когда его освободят?
— Ну… я не могу точно…
— И все же? — настаивала Наташа.
Виктор Сергеевич испугался. Разговор был настолько неожиданным и неприятным, что он не знал как себя вести.
— Наташенька, понимаешь… — начал он, чувствуя, как фальшиво звучит его голос, но в этот момент спасительно зазвонил лежащий на столе мобильный телефон.
Загорский взял трубку, несколько минут молча слушал, потом отключился, став вдруг задумчивым, и медленно положил телефон в карман халата. Встал, подошел к буфету, налил полстакана виски и залпом выпил.
— Что-то случилось? — встревожено спросила Наташа, представляя несчастье, произошедшее с Рудаковым.
— Все в порядке, — деревянным голосом ответил Загорский и широко улыбнулся, — твой муж сегодня будет на свободе. Ему некого больше опасаться.
— Сегодня?
— Да-да, сегодня! — почти закричал Виктор Сергеевич.
— Но я же должна еще…
Наташа быстро встала с кресла и оглянулась на вход.
— Виктор Сергеевич, мне нужно идти. Правда, я должна приготовиться… не обижайтесь только.
— Я не обижаюсь, — сухо сказал Загорский.
— Простите… можно попросить машину? Я не знаю, как отсюда добираться.
Виктор Сергеевич, не глядя на Наташу, вызвал дежурного и приказал отвести гостью домой.
На прощанье Наташа подошла и осторожно поцеловала его в щеку, став на цыпочки.
— Я обязательно позвоню. Правда-правда.
Загорский растянул губы в подобии улыбки, отвел взгляд, но когда Наташа уже поворачивалась, чтобы выйти, поймал ее руку, наклонился и поцеловал тонкие пахнущие ромашковым мылом пальцы.
Как только Наташа ушла, Виктор Сергеевич налил полный стакан виски и жадно выпил. Вытер губы рукавом халата, выругался вслух и повторил. И в этот момент зазвонили телефоны — мобильник в кармане халата, еще один на полке и кремлевская «вертушка» на
Против обыкновения, звонил лично президент, а не секретарь или помощник. Главе государства только что доложили о гибели Султана, и он в самых резких, с учетом, конечно, общеизвестной сдержанности, выражениях настоятельно рекомендовал Загорскому прекратить валять дурака, разобраться с бабами, заняться делом и для начала срочно явился в Кремль на совещание.
И тут на Виктора Сергеевича подействовал выпитый алкоголь, что, в сочетании с душевными переживаниями, привело к неожиданному результату. Сломались какие-то внутренние ограничители, и он четко, по-военному, получая удовольствие от каждого слова, высказал, что он думает лично о президенте, его помощниках и деловых партнерах, о близких и дальних родственниках, обвинив их попутно в наличии грязных и развратных привычек, нечистоплотности и дурном запахе изо рта. Загорский говорил и изумлялся собственному красноречию, обычно длинные тирады давались с большим трудом, а тут мысли как бы сами собой материализовались в звуки.
Президент, судя по всему, был изумлен не меньше. Выслушав пламенную речь, он немного помолчал, а потом очень вежливо попросил прийти завтра часиков в одиннадцать, если, конечно, здоровье позволит.
Загорский положил трубку. Он с кристальной ясностью понимал, что карьера его завершена и испытывал по этому поводу ничем не оправданную радость.
— Да пошли вы все! — громко сказал Виктор Сергеевич, немного поразмыслил о том, куда бы послать неблагодарный мир, но поскольку ничего подходящего в голову не приходило, махнул рукой, подошел к буфету и выпил еще виски.
В голове тотчас же зашумело, отступили обида, и появилось неудержимое желание излить кому-нибудь душу. Но появление достойных собеседников в ближайшее время не предвиделось — не с охраной же, в конце концов, языком трепать… этим ребятам по уставу пить не положено, а говорить пьяному с трезвым — занятие унизительное. Остается телефон.
Виктор Сергеевич подошел к шкафу и достал из ящика свежий номер журнала «Форбс». Пролистал и развернул на странице со списком богатейших людей России. Закрыл глаза и наугад ткнул пальцам.
— Кобельман! — воскликнул Виктор Сергеевич и демонически захохотал.
Отсмеявшись, он набрал номер. Обладатель пятимиллиардного состояния отозвался немедленно.
— Слушаю.
— Марк Абрамович?
— Да, да, Виктор Сергеевич, слушаю вас.
— Слушайте внимательно, — Загорский изо всех сил старался говорить ровным голосом, хотя его распирало от смеха, — завтра будет отозвана лицензия у Баланс Банка. Отзыв произойдет во второй половине дня, так что время у вас будет.
— Это точно? — спокойно спросил Кобельман.