Хроники ветров. Книга 3. Книга Суда
Шрифт:
– Вы стали весьма задумчивы, мой юный друг, – мастер Фельче заглядывал в комнату пациента гораздо чаще, чем того требовал долг врача, но Вальрик был рад этим визитам, поскольку разговоры отвлекали от мыслей, которые с каждым днем становились все более тяжелыми и менее понятными.
– Вас это беспокоит?
– Ну не то, чтобы беспокоит, просто хотелось бы понять, над чем задумываются в возрасте столь юном…
– Над жизнью.
– Похвально, – кивнул мастер Фельче, кутаясь в теплый домашний халат, из-под которого выглядывали острые, чуть загнутые носы туфель и чересчур длинные рукава желтого
– Хотя и бесполезно. Размышления и жизнь столь же мало связаны между собой, как теория и практика. В теории ты должен был погибнуть, рана тяжелая, плюс большая потеря крови, не самые лучше условия, отсутствие некоторых весьма полезных лекарств… но на практике ты жив и в скором времени будешь достаточно здоров, чтобы вернуться к глупому занятию. Или вот еще пример, в теории если верить медицинской карте, Валко Ставич имел когда-то перелом руки, тогда как на практике переломов было два, просто второй сращивали аккуратно, настолько аккуратно, что если не знать, куда смотреть, то и не увидишь.
Цепкие пальцы Фельче сжали запястье, переворачивая руку.
– Раз, два, три… и здесь два. – Фельче пересчитал темные пятна. – А на противоположной стороне руки рисунок повторяется. Весьма странно для родимых пятен, правда? В теории. На практике же это – остаточные следы проколов. Если кость срастается неудачно, ну бывает, что не сразу была возможность сложить, или осколки мелкие, или просто для подстраховки внутрь вставляют направляющие – такие толстые, но короткие спицы. А между ними уже устанавливается пласт-металлическая кольчуга, этакий внутренний гипс. Достаточно отключить направляющие, и кольчуга спустя два-три месяца, на протяжении которых он служит дополнительной страховкой, распадается. И никаких следов.
– А родинки? – вырвать руку Вальрик не пытался. Глупо. Так же глупо, как отрицать все вышесказанное. Прав мастер Фельче, были спицы, кость действительно срасталась криво, пришлось ломать и складывать снова, тогда Карл спицы-то и поставил.
– Стимуляция роста кольчуги узконаправленными радиоактивными пучками. В некоторых случаях, эти родинки потом трансформируются в вещи, куда более неприятные, нежели перелом. Ну да вряд ли сей мелкий факт должен волновать человека со столь явными суицидальными наклонностями, – мастер Фельче выпустил руку и раздраженно подтянул рукава вверх.
– Тело вообще способно рассказать многое… небольшие шрамы на груди и спине, расположение которых со всей однозначностью указывает на мастерство палача… ребристые пластинки ногтей – отрастали, правда?
– Хватит.
– Ну как скажешь, – Фельче откинулся на спинку стула и, достав из кармана очередную сигару, сказал. – Надеюсь, моя болтовня не утомляет? Кстати, нервничать не стоит, для здоровья вредно.
– А я не нервничаю, – Вальрик и в самом деле не нервничал, в самом худшем случае он свернет мастеру Фельче шею, объяснив… а никак не объяснив, он же гладиатор, Зверь…
– Вижу, небось, думаешь, как бы половчее шею мне свернуть? А еще тебе любопытно, откуда простой врач из Черного квартала знает то, что вроде бы ему знать не положено.
– Вы не простой врач.
– Я совсем не врач, – ответил
– Оттуда же, откуда и все.
– Не сомневаюсь, – мастер Фельче улыбнулся. – Мальчик мой, ты, безусловно, обладаешь многими весьма похвальными качествами, но чувство юмора в них не входит. Да и ситуация у тебя не та, чтобы огрызаться. Пойми, сдавать тебя Департаменту я не стану, я просто хочу понять, что за птица залетела в мой курятник, ну а дальше посмотрим… у мастера Фельче много разных знакомых… самых разных. Итак, давай начнем сначала: как тебя зовут?
Зов пришел в половине одиннадцатого, четкий, ясный, чистый. Совершенно неожиданный, Рубеус от удивлени даже забыл, о чем разговор шел. Несомненно о чем-то важном… завод… нет, не завод, что-то связанное с границей… Бастионом… Да, точно, он на Волчьем перевале, в Ледяном бастионе, рядом Лют, который не совсем понимает, что произошло. Рубеус и сам не понимает. Да и какая разница, когда Зов.
– Случилось что-то? – поинтересовался Лют.
– Нет. Точнее, да. В общем, тут сам разбирайся.
– А что с…
– Потом, позже. – Рубеус вслушивался в зов, пытаясь определить точку выхода. Северо-северо-запад, чуть в стороне от Волчьего перевала, на самой границе Пятна, но по эту сторону. Ухватиться, зацепиться, ответить…
Только бы она не исчезла, только бы дождалась…
– Ты что-то сказал? – переспросил Лют, но Рубеус отмахнулся: сейчас главное успеть, а все остальное потом.
Ледяные крылья Северного Ветра раздирали пространство, Анке торопился, но все равно летел слишком медленно. Больше всего Рубеус боялся, что связь оборвется, исчезнет, тонкие нити меняли цвет с невероятной скоростью, и прочесть что-либо было невозможно. Желтый-красный-черный-белый-черный-белый-красный-белый-белый-белый… нити медленно таяли в окружающем снежно-белом мареве.
Ломаная линия плоскогорья разрезала заснеженное поле пополам. С одной стороны – Пятно, с другой – Мертвые степи Святого Княжества. Точка выхода где-то в нагромождении камней, вероятнее всего пещера, нужно искать вход…
Анке тихо скулил и вертелся на месте, подымая целые тучи серебристого легкого снега… В пещере темно и дьявольски холодно, Рубеусу казалось, что он привык к холоду, но находиться здесь, в черно-ледяной утробе горы было просто невозможно. В центре пещеры уродливой статуей лежал мужчина с разодранным горлом, а у самой стены, с головой укутавшись в какую-то грязную овечью шкуру, спала Коннован. Сумасшедшая, ну разве можно спать в таком холоде?