Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
платком от скул вниз, к тяжелому и двойному подбородку.
С каждым взмахом руки лицо ее будто линяло на глазах.
Только сейчас почувствовала она, как утомил ее этот бесконечный день. Гудели
ноги, ныла спина, а главное — в душе накопилось едкое, казавшееся беспричинным
раздражение. По воспитанной годами привычке к самоанализу Екатерина принялась
перебирать в памяти события минувшего дня. Все, казалось бы, прошло хорошо. Двадцать
восьмой год ее царствования начался
гости веселы. Отчего же эта глухая тоска? Неужели дело в истории с Мамоновым? Он не
явился — сказался больным, — что же, в такте ему не откажешь. Два красных кафтана в
свите — это было бы уже слишком.
Екатерина невольно усмехнулась.
Отчего же нет радости? А, может, просто годы, может, прав Нарышкин, сказавший
намедни с дурацкой своей откровенностью:
— Пережили мы свое время, матушка.
Что же, может, и пережили. Но какое это было время!
Нахлынули воспоминания.
Вот склоняется над ней красное от возбуждения лицо Алехана Орлова. Весь в
пыли, дышит, как загнанная лошадь, шрам, обычно припудренный, совсем лиловый. Что,
бишь, сказал? «Матушка, вставай, все готово для воцарения». Дурачок, так и остался в
уверенности, что она спала. Какое там, последние две ночи в Петергофе провела без сна.
Белые ночи, les nuits blanches186. Каждую минуту ждала гонцов от Григория. А затем
скачка навстречу восходящему солнцу, эта драка Алехана с крестьянином, который не
хотел уступать лошадь, а у Средней рогатки — Григорий с Федором Барятинским верхами.
Какой день! Как прекрасно все было — любовь и смерть шли рядом. Ради этого следовало
жить.
186 Белые (бессонные) ночи – игра слов (фр.).
В этот день — 28 июня 1762 года, — стоя перед ликующей толпой у Казанского собора,
она впервые ощутила пьянящее чувство власти. Власти самодержавной, неограниченной,
дающей право решать судьбы народов. Бремя и ответственность непомерную этой власти несла
смиренно и с достоинством, как Фива, сущая служительница. Сподоби, Господь, хоть часть
этих душевных сил передать внуку Александру — ему царствовать. А Константин сядет на
престол византийских императоров в Царьграде. Ради этого стоило жить, а кровь покойного
супруга или Иоанна Антоновича — что же, где престол, там всегда кровь. Алый цвет — цвет
царей. Недаром в Византии — оплоте православия, императоров называли багрянородными.
Да и не только кровь и крест власти были в ее жизни. Было и другое. Гришенька,
единственная ее любовь... Все, чем восхищалась она в русском народе, соединилась в
Григории. Замуж готова была за него пойти, да нет, не судьба. Не усидеть
российском престоле. Дорогой ценой было получено право повелевать. Ради него
угождала тем, кто толпился вокруг трона. Их зависти, их злобе и отдала Григория. Да и
сам Григорий... Два дела его великие — восшествие и прекращение чумы. В Совете все
скушен был, по-французски так и не выучился. Добр был до глупости, doux comme un
mouton, il avait le coeur d’une poule187. С Никитой Паниным в шахматы играл. Душить его
надо было, горло грызть, а я бы уж помогла. Да, видно не из того теста был Гриша, знать,
не судьба.
Теперь что уж делать, шесть лет, как преставился. И надо же, неприятель его
злейший, Никита Панин, вслед за ним, чуть не в одночасье, скончался. Насмешка
фортуны. Знал бы Гриша, что дочь Петра Панина ныне замужем за сыном брата его,
Владимира, немало бы удивился. А может, и нет. Алехан вон куда круче брата был, а и то
благословил молодых, правда, с тех пор носу из своего Нескучного не кажет. Впрочем, с
Алеханом история особая. Отказался-таки прошлой осенью возглавить новую экспедицию
в Архипелаг. Не забыть поздравить его с Чесмой и восшествием...
Да, Орловы составили славу ее царствования. Смелы до отчаяния, дружны,
тороваты, воевали миром. В них чувствовала силу. После них — только Потемкин, но это
материя особая.
Екатерина глянула в зеркало. В призрачном полумраке ночи она увидела себя такой,
какой хотела видеть и какой, наверное, была двадцать-тридцать лет назад.
О чем думала она в эту минуту?
В огромном личном архиве Екатерины сохранился поразительный документ —
эпитафия, написанная себе самой. Ее шутливый тон не может нас обмануть.
Это — автопортрет, завещанный будущим историкам ее царствования.
187 Добрый, как баран, у него было куриное сердце (фр.).
Вот он:
«Здесь покоится Екатерина Вторая, рожденная в Штеттине 21 апреля (2 мая)
1729 года. Она приехала в Россию в 1744 году, чтобы выйти замуж за Петра III. В
возрасте 14 лет она составила тройной план: понравиться своему супругу, Елизавете и
народу. Восемнадцать лет скуки и одиночества заставили ее прочитать много кнг.
Взойдя на русский трон, она поставила целью обеспечить счастье, свободу и
благосостояние своих подданных. Она легко прощала и не ненавидела никого. Щедрая,