Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
Странная это, надо признать, была война — началась без повода, закончилась без
результата. Виновником ее Екатерина считала шведского короля Густава III. Тот и сам не
отрицал, что военные действия начались по его инициативе.
— Il faut une guerre pour caract'eriser un reigne201, — говорил он.
Впрочем, войн без причин не бывает. Со времен Петра Великого интересы Швеции
и России, двух сильнейших держав Балтики, сталкивались на просторах от Полтавы до
Финляндии,
Турцией, завоевание Крыма, польские дела побуждали Екатерину действовать на северном
направлении сугубо осторожно. В Стокгольме воевали дипломаты, оружием их были
политические интриги и финансовые субсидии, в которых остро нуждалась измотанная
войнами Карла XII Швеция. Посланники России и Франции беззастенчиво вмешивались
во внутренние дела Швеции, выступая арбитрами между партиями «колпаков» и «шляп» в
шведском парламенте — рикстаге. Как ни странно, но монархическая Россия
поддерживала «колпаков» — партию «третьего сословия», а республиканская Франция
имела влиятельных друзей среди стокгольмской аристократии. В жестком противостоянии
короля и парламента Россия неизменно держала сторону последнего. В ее интересах было,
чтобы до поры до времени Швеция, как и Польша, «держалась беспорядком».
Государственный переворот 1772 года, в результате которого Густаву III удалось
ограничить полномочия парламента и укрепить основы монархической власти, явился
200 Выберите себе принца (фр.).
201 Нужна война, чтобы придать характер царствованию (фр.).
неожиданным и сильным ударом по этим планам. В Петербурге забеспокоились, но Густав
— надо отдать ему должное — оказался на высоте. Летом 1777 года он посетил русскую
столицу и сумел если не развеять, то поколебать предубежденность, с которой относилась
к нему Екатерина. Обращаясь к императрице, он по-русски называл ее «сестрой». Та, в
свою очередь, направила «братцу Гу» в Стокгольм повара, умевшего готовить
понравившиеся королю квас и щи, сделала его действительным членом Российской
Академии наук — следуя традициям своего просвещенного века, шведский монарх
переписывался с Вольтером.
После личного свидания отношения Густава и Екатерины преобразились. Их
переписка приобрела семейный характер. Сообщая шведскому королю о рождении внука
Александра в 1777 году, императрица подробно рассказала о своих заботах по его
воспитанию и даже посылала ему куклу, одетую в костюм, который она придумала для
Александра.
Густав отвечал взаимностью. В 1778
бесплодия, наконец, беременна, он не скрывал и того, что и он, и его жена стали жертвами
клеветы. По Стокгольму прошел слух, что отцом будущего наследного принца был не
Густав, а его друг, красавец барон Монк (к несчастью, супруга Густава имела репутацию
женщины фривольных нравов). Самое печальное, что усердней всех распространялась на
этот счет мать Густава, вдовствующая императрица Луиза-Ульрика. Не остался в стороне и
его дядя, герцог Карл.
Екатерина, имевшая основания смотреть на шведского короля как на близкого
родственника, в судьбе которого она принимала участие, несомненно, была тронута
подобным доверием и, как могла, пыталась утешить Густава, советуя не обращать
внимания на «злоречие, обычное при королевских домах». Она обещала даже попросить
прусского короля Фридриха II оказать воздействие на его сестру, вдовствующую королеву
Швеции. И действительно, Луиза-Ульрика вскоре угомонилась, однако отношения ее с
сыном до конца жизни оставались натянутыми. Одно время Густав подумывал о том,
чтобы удалить мать за пределы Швеции.
Идиллия в отношениях между русским и шведским царствующими домами, однако,
длилась недолго. Вскоре после второго свидания Густава III и Екатерины (на этот раз во
Фридрихсгамме, в 1782 году) между ними наступило резкое похолодание. Внешним
поводом для размолвки стали странности, проявившиеся в характере Густава под
влиянием семейных неурядиц. Он, к примеру, полюбил примерять сшитые по его
собственным эскизам рыцарские наряды в духе Карла XII, бывшего его кумиром и
примером для подражания. Екатерина говорила впоследствии Иосифу II, что для того
чтобы овладеть вниманием «короля пик» (так она к этому времени называла Густава),
нужно было говорить с ним, стоя спиной к зеркалу. В этом случае он был готов
порассуждать о французской опере и о последних книгах философов, смотрясь в зеркало
за плечом собеседника и прихорашиваясь перед ним.
Истинные же причины назревавшего русско-шведского разрыва лежали в сферах
более основательных. Во Фридрихсгамме впервые обнаружилось несовпадение
политических целей Густава и Екатерины. Российская императрица говорила о пользе
тройственного союза России, Швеции и Дании в рамках Северного аккорда. Густав,
конфликтовавший с Данией из-за Норвегии и Шлезвиг-Голштейна, настаивал на
двустороннем русско-шведском союзе, «семейном пакте», в рамках которого обе страны