Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
России, сложную обстановку в шведской части Финляндии, где усиливалось русское
влияние, регент остерегался предпринимать шаги, которые могли бы вызвать раздражение
Петербурга. С известием о переменах в системе правления Швеции вследствие убийства
Густава III, в Россию был послан генерал Клингспорр, передавший Екатерине письмо от
регента, выдержанное в самых теплых выражениях. Неофициально, как бы от себя,
Клингспорр обмолвился о благоприятном отношении
устроить брак шведского наследного принца с русской великой княжной.
Намеки Клингспорра, считавшегося другом России, встретили самое сочувственное
отношение Екатерины. У нее были свои причины желать династического союза со
Швецией. Сын Густава III приходился Екатерине племянником. Его брак с Александрой
Павловной, оставаясь делом семейным, обещал немалые политические выгоды. Помимо
открывавшейся перспективы противодействия революционной Франции, русско-шведский
союз при молодости Густава открывал возможность надолго получить свободу рук на
севере, а при счастливом стечении обстоятельств — и усилить русское влияние в
балтийском бассейне.
Однако дело это обе стороны предпочитали вести с сугубой осторожностью.
Д е й с т в о в т о р о е
Русские сделаны не так, как другие народы
Европы. У них есть блеск, позолота, великолепие,
пороки, но у них нет добродетелей.
Густав III в письме Карлу Зюдермандляндскому
из Петербурга, июнь 1777 г.
1
В октябре 1792 года через русского посла в Стокгольме регенту был передан
портрет Александры Павловны, которой к тому времени не исполнилось еще и десяти лет.
В ответ регент, бывший главой шведского масонства и, возможно, в силу этого
предпочитавший обходные пути официальным, направил в Петербург для неофициального
обсуждения брачного договора некоего барона Витали. Однако в приеме при
петербургском дворе посланцу регента было отказано. Отсутствие у него формальных
полномочий для ведения переговоров явилось, разумеется, лишь предлогом.
Действительная причина неудачи миссии барона Витали крылась в другом.
Дело в том, что после гибели Густава III планы совместной с Россией высадки в
Нормандии, вызывавшие такой энтузиазм у Густава, были оставлены. Швеция, несмотря
на дружественные жесты в сторону России, оставалась единственной монархией в Европе,
не прервавшей официальные отношения с республиканской Францией даже после того,
как там казнили короля. Русскому послу в Стокгольме было предписано всемерно
противодействовать росту французского
якобинской заразы вблизи российских границ.
Словом, в конце 1792 года у Екатерины не было основания верить в искренность
дружественных заверений регента и, особенно, Рейтергольма, которого посол
Штакельберг представлял в самых черных красках. Ответ на письмо герцога Карла,
переданное через Витали, был дан по официальным каналам, через посольство. Характер
его был вполне благоприятный, но трактовать вопрос о браке шведской стороне
предлагалось с соблюдением всех необходимых формальностей, через полномочных
представителей.
Между тем, сближение Стокгольма с «цареубийцами», как в Петербурге называли
французов, продолжалось. Из Константинополя и Варшавы начали поступать донесения о
причастности шведских дипломатов к антироссийским интригам Франции. Штакельбергу
было поручено сделать по этому поводу представление. После его беседы с регентом
шведский кабинет потребовал немедленного отзыва посла, обвинив его в оскорблении
шведского королевского дома.
В Петербурге начали склоняться к мнению, что под пагубным влиянием
Рейтергольма и сам регент, продолжая получать русские субсидии, начал тайно
действовать в направлении, расходящемся с интересами России.
Екатерина, поступавшая в таких ситуациях решительно и жестко, немедленно
распорядилась о приостановке субсидий, выплачивавшихся Швеции по
Дроттингольмскому трактату. Но не их прекращении. В отношениях с северным соседом
она предпочитала избегать действий, которые впоследствии не могли бы быть
поправлены.
Регент, разумеется, всполошился. Швеция, истощенная последней войной,
нуждалась в русском золоте. В октябре 1793 года он направил в Петербург графа
Стенбока. Помимо передачи поздравлений по случаю бракосочетания великого князя
Александра, графу было поручено вступить в официальные переговоры о династическом
союзе с Россией.
На этот раз выбор регента оказался верным. Стенбок, в отличие от Витали, занимал
высокое положение при шведском дворе. Екатерина дала графу личную аудиенцию,
переговоры с ним вел князь Платон Зубов.
Переговоры оказались непростыми. В ответ на «домашнюю заготовку» Стенбока,
сходу заявившего, что окончательное составление и подписание брачного трактата
поручено барону Рейтергольму, Зубов от имени императрицы пригласил регента и
наследного принца посетить Петербург, чтобы познакомиться с великой княжной. Стенбок