Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
мышкой левой руки большую, слегка засаленную шляпу, которая, как он считал, придавала
ему сходство с Фридрихом Великим. Время от времени он потаптывал ногами, чтобы
согреться, одна его рука была заложена за спину, а другая, в которой зажата трость,
мерно поднималась и опускалась под счет: «Раз-два, раз-два». За спиной императора
поеживались
ветру в одних мундирах.
— Для первого раза неплохо, — милостиво сказал Павел Константину по
окончании развода.
Лицо великого князя просияло. «Радость его была неизреченна», — вспоминал
Комаровский.
Вторую половину дня Павел провел, обсуждая с Александром и Аракчеевым новую
армейскую форму, которая должна была заменить люто ненавидимые им красные
«потемкинские» шаровары, заправленные в короткие сапоги, короткие мундиры и
маленькие каски, введенные в русской армии десять лет назад для удобства солдата.
Форма шляпы, цвет плюмажа, который был заменен с золотого на серебряный, высота
гренадерской шапки, сапоги, гетры, застегивать которые солдатам приходилось не менее
часа, длина косичек и ширина портупеи обсуждались им с волнением и страстью
неподдельными. Особое внимание было уделено цвету кокарды. Прежде она была белой,
Павел же приказал делать ее черной с желтой каймой.
— Белый цвет, — пояснил он, — виден издалека и может послужить точкой
прицела для врага. Черный же сливается с цветом шляпы, и враг будет всегда
промахиваться.
Александр прилежно заносил слова отца в маленький блокнот, который отныне
всегда носил при себе.
2
8 ноября жители Петербурга были возбуждены странной и неожиданной новостью.
В этот день с раннего утра ходили по домам полицейские и объявляли повеление государя
относительно одежды: всем, кроме купечества и простого народа велено было пудриться и
носить косы, причем волосы зачесывать назад, но отнюдь не на лоб, никому не носить
круглых шляп, сапог с отворотами и не иметь на башмаках завязок, вместо которых
должны быть пряжки. При встрече на улицах с императорской фамилией все должны были
останавливаться и делать поклон. Ехавшим в каретах предписывалось выходить из них,
несмотря на грязь, и дурную погоду. Исключение было сделано только для дам, которые
могли приветствовать императора со ступеньки своего экипажа. Офицерам запрещалось
ездить в закрытых повозках. Только верхом, в санях или на дрожках.
Особый приказ был отдан по поводу офицерских галстуков. «Усмотря, —
говорилось в нем, — во многом
белых платков или другого сорта вития наподобие, как бы одержимы были жабною
болезнию и неприличного мундиру, а как бы и платок на шее распушенный, и затем никто
с получения приказа да не осмелится так неприлично быть одету в мундире, ибо сие
дозволительно и пристойно к утреннему платью или сюртуку, но немало приезжать во
дворец или где долг звания требует, а иметь галстухи обыкновенные, белые, в толщину и
в ширину обыкновенные. А буде бы кто из офицеров не хотел понять, какой галстух я
прилично офицерской одежде полагаю, то может смотреть на своей роты солдат,
держась того, или который он прежде на шее имел до возложения теперь многими
употребляемого сего рода хомутиды, то и будет одет как был прежде по одежде своей,
не так как в утреннем платье. Сему же те господа могут быть уверены, что и в тех
местах, откуда сие перешло, конечно, ни один офицер с мундирами не только чтобы
надевать, но и не мнил и, видя здесь, столь же странным это находит, как и всякий
военного назначения служащий. К тому же должен сказать и то, одежда строевая не
изменяется никогда по примеру первоезжего из чужих земель, но остается навсегда как
предположено».
Одним словом, наведение порядка в Российской империи Павел начал со
вторжения в частную жизнь своих подданных. Тлетворному французскому влиянию на
вкусы и манеру одеваться петербургского образованного общества был противопоставлен
прусский мундир, причем даже не времен Фридриха Великого, а его отца — Фридриха-
Вильгельма I.
Исполнение высочайшего приказа было доверено Архарову, который приступил к
делу с поразившим многих усердием. Человек двести полицейских, подкрепленных
солдатами и драгунами, пустились по улицам Петербурга, срывая с прохожих круглые
шляпы, у фраков отрезали отложные воротники, жилеты рвали по произволу капрала или
унтер-офицера, возглавлявшего отряд архаровцев. К часу дня кампания была победоносно
закончена. Толпы обывателей Петербурга брели в свои дома с непокрытыми головами и в