Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
Такой же жертвой он считал и себя, будучи убежден в том, что если бы Петр III остался в
живых и его царствование продолжалось, то и его собственная жизнь сложилась бы иначе.
Однако другой, неизмеримо более важной стороной вопрос о судьбе Петра III мог
обернуться для Павла только после прочтения «Записок» его матери. Зная о планах матери
устранить его от престола, Павел должен был подозревать, что прочесть их, по замыслу
Екатерины, ему предстояло
не будет натяжкой предположить, что глаза на существование дилеммы — Петр III или С.
Салтыков — во всем ее судьбоносном, династическом значении открылись у Павла только
291 Ф. Головкин «Двор и царствование Александра I». М., 1912, стр.112.
после того, как он получил доступ к бумагам лежавшей в агонии императрицы. Отсюда —
очевидная импульсивность решения о двойном захоронении, но и — железная решимость
в проведении его в жизнь.
Тяжесть ответственности за принятие подобного решения легла, скорее всего, на
плечи одного Павла. Ни в богатой мемуарной литературе начала его царствования, ни в
частной переписке близких ко двору лиц нет и намека на то, что этот вопрос обсуждался
Павлом с кем-либо из его советников.
Петр III, как известно, не был коронован. Это обстоятельство послужило
формальным предлогом для того, чтобы не хоронить его в Петропавловском соборе —
официальной усыпальнице российских государей. Тем не менее погребение его в
Александро-Невской лавре, где покоились члены императорской фамилии, не правившие
государством, ясно указывало на отношение Екатерины к шестимесячному правлению ее
супруга.
На похоронах отца, погребенного 10 июля 1762 года в Благовещенской церкви
Александро-Невского монастыря, Павел, которому в то время было восемь лет, не
присутствовал. На траурную церемонию, состоявшуюся в начале дня, когда нельзя было
ожидать большого стечения публики, были приглашены только особы первых пяти
классов, ставшие как бы официальными свидетелями того, что бывшего императора уже
нет в живых.
Накануне похорон Н.И. Панин вместе с К.Г. Разумовским обратились в Сенат, с
предложением просить императрицу не принимать в них личного участия «ради
сохранения своего здравия». Сенаторы, разумеется, немедленно явились толпой «во
внутренние Ее величества покои и раболепнейше просили дабы Ее величество шествие
свое в Александро-Невский монастырь отложить изволило. И хотя Ее величество долго
тому свое согласие не оказывали, то напоследок, имея неотступное своего Сената рабское
и всеусерднейшее прошение, намерение свое
По некоторым сведениям, Н.И. Салтыков, которому Павел первому объявил о своем
намерении поклониться праху отца, отдать ему царские почести, которых он был лишен
при жизни, и перенести прах его в усыпальницу членов императорской фамилии,
похоронив рядом с матерью, посоветовал предварительно узнать мнение митрополита
Гавриила.
Митрополит возражал против того, чтобы тревожить прах Петра III, сославшись на
слова пятой заповеди: «Чти отца твоего и матерь твою».
— Именно это я и делаю, — отвечал или мог ответить Павел.
9 ноября в придворной церкви Зимнего дворца была отслужена панихида «по
покойным родителям царствующего государя».
На следующий день, 10 ноября, Павел одобрил подготовленный обер-
церемониймейстером Валуевым церемониал переноса тела Екатерины из опочивальни в
Тронную, а затем — в Траурную залу, которую было решено устроить в Большой
галерее292.
13 ноября был конфирмован порядок ношения траура «по Их императорским
величествам блаженной и вечной славы достойным памяти великом государе Петре
Феодоровиче и великой государыне императрице Екатерине Алексеевны»293. Траур
объявлялся на год, начиная с 25 ноября, когда в Большую галерею должен был быть
перенесен гроб с телом Екатерины.
Публичное объявление, сделанное по этому поводу, в полной мере обнаруживало
намерение нового императора самым тщательным образом регламентировать мельчайшие
детали траурного церемониала. «Ее императорское величество, — говорилось в нем, —
соизволит носить глубокий траур — ратинное печальное Русское платье с крагеном,
рукава длинные, около рукавов плюрезы, на шее особливой черной плоской краген с
плюрезами, а шемизетка из черного крепа, шлейф в четыре аршина, на голове уборы из
черного крепа с черною глубокою повязкою и с двойным печальным капором, один с
шлейфом, а другой покороче, черные перчатки, веер, чулки и башмаки; а когда Ее
императорское величество к телам Их величеств шествовать изволит, так же и в день
погребения, тогда соизволит иметь на голове большую креповую каппу, так чтоб все
платье закрыла». Великим княгиням предписывалось носить «то же самое одеяние, с той
разницей, что шлейф Их должен быть длиною только три аршина».
С не меньшей тщательностью, по кварталам, были расписаны все детали траурных
туалетов, которые предписывалось носить «персонам мужского и женского пола первых