Хрустальные осколки
Шрифт:
– Не мешайте нам! – пискнула Росалия. – Мы сами справимся. Наш долг – вас обслуживать.
– Но я сам могу!
– Это нас не волнует.
Спорить со служанками Эни не отважился и остался ожидать в комнате, все еще светя бинтами и покрасневшей от сахарных процедур кожей.
Вскоре Присцилла позвала его:
– Вода нагрета, Эниан. Заходите.
Зайдя в ванную, он вспомнил наставления директора Аэлии: ни при каких обстоятельствах, даже под страхом собственной смерти, ничего не есть и не пить в Аду.
Широкую мраморную емкость заполняла
– П-п-подождите! Ваша вода опасна для меня!
Янтарные глаза служанок удивленно расширились.
– Вода вам не навредит. Агни очищает воду, – успокоила Росалия.
– Агни? – переспросил Эни, зажимая нос рукой. Вонь шла невыносимая, будто в источнике сгнило тысячи водорослей.
– А вот озеро Печали опасно, – уточнила Присцилла. – Лучше в нем не купаться.
Эни замешкался, чем заставил девушек нервно вздыхать.
– Прошу вас, поторопитесь. У нас много работы. Господин ждать не будет, – подгоняла Росалия.
Пленник зажал нос рукой и нехотя опустился в воду. К горлу подкатила тошнота.
– Вы сам помоетесь или нам вас помыть? – спросила Присцилла.
От одной мысли, что служанки снова будут прикасаться к нему голому, стало дурно. Эни вздрогнул и помотал головой:
– Нет-нет. Я сам. Сам.
Присцилла протянула Эни тканевую мочалку и вышла с напарницей из ванной. Пленник оказался один. Льняные ворсинки помогли стереть остатки карамели, но купание оставалось пыткой. Эни с грустью вспоминал священные источники, водопады и реки, очищающие тело и душу. Интуиция звала обратно – на Небеса. Но пути домой навсегда отрезаны судьбоносным контрактом. Эни вылез из ванны и схватил лежащее на бортике полотенце. Раздался робкий стук в дверь.
– Эниан, с вами все в порядке? Я пришла помочь, – подала голос Росалия.
Пленник в спешке обмотался полотенцем и впустил служанку. Она, не мешкая, забрала прозрачный флакончик с мраморного столика, открыла его и поднесла к носу Эни. Ноздри ощутили приятные цветочные нотки, и в груди начало разливаться нежное тепло.
– Эфирное масло розы. Оно маскирует запах нашей воды и поднимает настроение. Это любимый аромат господина, – пояснила Росалия.
Следом она потянулась к баночке из темного стекла и продолжила:
– Эфирное масло в чистом виде на тело наносить нельзя, получите ожог. Поэтому вы берете немного этого масла, смешиваете с розовым. Только не переусердствуйте. Пары капель розового будет вполне достаточно. Вам помочь или?..
– Я сам.
Служанка кивнула и послушно оставила Эни одного. Он скинул полотенце и осторожно нанес масло на кожу. Тошнотворный запах постепенно сменился аппетитным кунжутным с цветочными нотками. Пленник накинул аккуратно сложенный халат и вышел из ванной.
Присцилла позвала Эни присесть на кровать. Он вернулся на мягкое покрывало, и служанка попросила:
– Посмотрите наверх, не моргайте. Мы закапаем вам капли.
– Я не ослепну от них? – обеспокоенно спросил Эни. Не
– Нет. Они безвредны.
Эни пытался держать глаза открытыми, как просила Присцилла, но только с третьего раза ей удалось нанести капли, пахнущие травами. Ресницы хлопали, мешая влаге попасть из черного флакона на роговицу. И вскоре зажженные канделябры на стене начали расплываться, как и сами служанки. Закружилась голова.
– Вы можете вздремнуть, пока мы закончим.
И он закрыл глаза и провалился в сон.
Эни видел желанные кристально прозрачные священные источники. Золотистые лучи солнца нежно согревали, а бирюзовые воды освежали и утоляли жажду. Эни с трепетом собирал и вкушал медовые райские плоды. Их мякоть таяла во рту, наполняя силами и радостью. Эни гулял по ромашковым полям. Плел из белоснежных цветов венки, а Дэвиан сидел рядом. Солнечные блики играли в красных волосах брата. Эни надел на него венок и прижался к крепкому плечу. Они молчали, и только шелест травы перебивал биение сердец. Каждое мгновение казалось раем. Но идиллия рассеялась легкой дымкой. И Эни неожиданно оказался один в темноте.
– Эниан! Эниан, проснитесь! – Женские руки трясли его за плечи. – Господин ожидает!
Эни открыл глаза и посмотрел на служанок.
– Я что, уснул? Ой… – Он хотел протереть глаза, но Присцилла остановила его.
– Не трогайте, сотрете наши старания! – проворчала служанка.
Эни это озадачило.
– Ах, вы же себя еще не видели, – хихикнула Росалия и поднесла гостю зеркальце на ручке в ажурной оправе. – Теперь вы – совершенство!
Увидев себя в отражении, Эни задрожал. Трясущиеся руки выронили зеркало. Оно звоном упало на мраморный пол и треснуло пополам, подобно душе пленника, в очередной раз расколовшейся надвое.
– Ч-ч-что вы со мной сделали?! Мои волосы… Они черные! Мои глаза!.. – начал заикаться от отчаяния Эни. – Мои глаза, мое тело! Почему я в вашем платье?!
Пророческий сон начал сбываться. В отражении на него смотрела кареглазая брюнетка с темными кругами под глазами. Непослушные волосы собрали в строгий пучок. На груди зловеще мерцали соединенные буквы «М».
– Это издевательство! – сорвался голос до крика.
– Вы слишком худой. Ваша форма еще не готова, швея не успевает. И господин приказал переодеть вас в нашу форму, – начала оправдываться Присцилла. Но Эни не хотел слышать ее:
– Да лучше бы он запер меня в темнице!
Глаза защипало от хлынувших слез. Эни растолкал служанок и под их возмущения бросился наутек. Туфли на плоской подошве сдавливали большие пальцы, а затянутый корсет – ребра, но пленник не останавливался. Он бежал, задыхаясь, лишь бы скорее покинуть эту обитель безумия.
Освещенные канделябрами стены сужались, запутывая беглеца, словно в лабиринте. Эни кинулся в другую сторону, но алое пламя возникло из ниоткуда, ослепило и преградило путь. Пленник, жмурясь, попятился назад, как вдруг раздался знакомый властный голос: