Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
– Сеньор Ренато, я несколько часов вас ищу, сеньора приказала…
– Скажи, что не нашел меня!
– Дело в том, что ждут сеньоры из Анс д'Арле. Думаю, это городской судья и секретарь. От имени местных властей они хотят составить протокол. Сеньора желает, чтобы вы… О, сеньор Ренато! Осторожнее! – встревожился старый Баутиста. – Это дуэльные пистолеты дона Франсиско и…
– Я прекрасно знаю, что это такое и зачем нужны! Беги и приготовь мне коня! – Ренато вынул два одинаковых пистолета и отбросил полированный деревянный футляр, затем рассмотрел их и опустил в карманы. – Тебя должно занимать только
– Как прикажет сеньор.
В одиночестве Ренато мерил нервными шагами обширную библиотеку в полумраке, порылся на книжной полке и нашел позабытое. Снова и снова он наполнял маленький стакан жгучим выдержанным ромом, прославившим Кампо Реаль, а жаждущие губы алчно впитывали, пробуждая еще большую жажду. Его колотила свирепая ярость, жгла огнем мысль о Хуане. Он пойдет ему навстречу, взыщет кровью за унижение. Каждая проходившая минута словно усиливала превосходство, которое есть у соперника. Как далеко зайдет Моника в своем безумии и Хуан в своей смелости? Пока он не опустошил бутылку, его волнение успокаивалось, ярость охладела и ушла глубже, в ней проглядывали жестокие наклонности, как острия копий. Сердце переполняла злоба; сильнее, чем любовь к Монике, притягивала месть к Хуану. Дверь открылась, и на пороге показалась робкая фигура старого Баутисты.
– Возблагодарю Сатану, что ты наконец явился, окаянный!
– Минутку, сеньор. Сеньора…
– Уйди, идиот!
Ренато грубо отпихнул в сторону старого управляющего и вскочил на жеребца. Он пришпорил необузданное животное, направляясь по неровному подъему. Следовал к ущелью, срезая берега и поля. Доскакал до хижин работников. Оттуда доносились могильные жалобы. Никаких горящих костров, чувственных танцев. Два негритянских очертания бились в эпилептическом припадке, омрачаемом траурными звуками большого барабана. Это по хозяйке Айме. Они плакали, молились за нее, или взывали к ней, чтобы предотвратить возможную месть, тень смерти над долиной.
Ренато вонзил шпоры еще свирепей. Хотел сбежать от этого, перепрыгнуть, беспокойная дрожь пробежала по спине. Все осталось позади, но он все еще слышал. Яростно он наказывал коня, требуя больших усилий, и ноги животного поскользнулись и проволокли всадника до дверей ветхой хижины. Он поднялся, не чувствуя боли от ушибов. Перед ним возникла темная тень, высокая и тощая; она отошла к двери хижины и зашла внутрь. Сам не понимая зачем, он последовал за ней.
– Ты Кума, правда?
Колдунья ответила неопределенным жестом. Она встала на колени. Ренато пристально смотрел на черное лицо, блестевшие большие глаза с выражением наивысшего страха, и почувствовал какое-то чудовищное удовольствие от того, как несчастная потеет и дрожит.
– Ты Кума, которая использует и эксплуатирует Кампо Реаль для своей бурды, мазей и всякой лжи. Ты доводишь до скотского состояния и отравляешь идиотов батраков, вплоть до слуг моего дома.
– Я не продаю яда, мой хозяин; я продаю хорошие лекарства из полевых трав. Продаю средство для бедных, исправляю кости, смягчаю несварение желудка и помогаю освободиться от плохой тени покойников, которые раскаиваются в душе. – Она посмотрела на Ренато, рискуя всем в хитрой смелости. Она увидела,
– Замолчи, идиотка, мошенница, обманщица! – кричал Ренато вне себя. – Меня не преследует никакой призрак и никакого голоса я не слышу! Тени Айме не за что меня упрекнуть, потому что я не убивал ее! Я не виноват в ее смерти! Но тебя я убью!
– Нет, хозяин. Не бейте меня! – взмолилась Кума испуганно.
Ренато отступил, вздрогнул, словно очнулся. Впервые он плохо себя повел, впервые ударил женщину. Шатаясь от паров алкоголя и гнева, он попятился к двери. Тут подоспел Баутиста и воскликнул:
– Сеньор Ренато! О, Слава Богу! Ваша лошадь вернулась в конюшню. Я вышел искать, опасаясь… благословен Бог, что ничего не случилось! Вам нужно было сюда добраться, сеньор?
– Нет! Я еще еду. На любой лошади. На которой ты приехал… – прыжком он сразу попал в стремена, взял поводья, повернул кругом лошадь, и указывая Баутисте на хижину Кумы, приказал: – Заставь ее уйти из долины! Выгони с моих земель! Пусть она покинет Кампо Реаль и никогда не возвращается!
– Хуан, сынок. Ты уехал безумным, а вернулся глупым. Я выбежал, когда Колибри сказал, что твои лошади в конюшне. Я искал тебя повсюду, и вот ты здесь, такой молчаливый и тихий, будто тебя отгородили забором.
Скрестив руки, сжав зубами трубку, Хуан стоял неподвижно, погруженный в мрачные размышления со времени возвращения из монастыря. Он передал коляску Колибри и появился в дверях скромного дома нотариуса Ноэля.
– Расскажи, что случилось? О чем задумался, Хуан?
– Я лишь думаю, что Моника скоро освободится, потому что Ренато уже свободен, похоронив Айме; и она любит его, Ноэль, все еще любит.
– Этот вывод ты сделал, совершив поездку? Она не хотела ехать с тобой?
– Она поехала со мной. Я привез ее.
– Силой, конечно же, этот подвиг не доставил тебе никакого удовлетворения.
– Нет, Ноэль. Она поехала со мной, потому что хотела. Именно она настояла. Понятно, эта победа не моя. В самую отчаянную минуту она нашла способ увезти меня, чтобы помешать возможному насилию к священной персоне Ренато.
– Она сказала, что любит его?
– Конечно же не сказала. Вас нужно вознаградить за простодушие, Ноэль. Как она могла сказать? Он муж ее сестры. Она добровольно отвергла его всю жизнь. Гордость и достоинство Моники скрывают эту любовь внутри. Вероятно, она сама это отрицает.
– Ладно, сынок, похоже, не все золото, что блестит.
– Не блестит, Ноэль. Оно скрыто, а усердие, с каким она скрывает, только доказывает. Но какого черта! Нужно жить и уничтожить призраков. Прямо сейчас схожу посмотреть, как продвигаются дела на Утесе Дьявола.
Успокоенная и довольная, как ни в чем не бывало, вычеркнувшая из детского сознания недавно пережитые ужасы, Ана важничала в главной комнате скромного дома нотариуса, одновременно гостиной, кабинетом и приемной, с дверью и двумя окнами, выходящими на улицу, старыми полками, переполненными бумагами и книгами.