Хуан Дьявол 3 часть
Шрифт:
Покорный, истощенный, уже не отвечая на жестокое давление шпор, совершенно уставший конь Ренато остановился на развилке. Одна дорога опускалась через скалы до жалких пальмовых хижин, простиравшихся вдоль маленького рейда. Другая взбиралась на суровые скалы к черной возвышенности, где мартиникская земля бросала вызов морю, голый утес, где возвышался строящийся дом и развалившаяся хижина, место дикой красоты, Мыс Дьявола. Ренато проследовал к запертой двери дома, и яростно застучал с угрозой:
– Откройте быстро, откройте дверь или я вышибу ее! –
– Открой дверь, идиот! Не слышишь? Открывай и беги сообщи Хуану Дьяволу, что Ренато Д'Отремон пришел воздать по счетам, что если он мужчина, пусть не прячется, пусть выйдет!
– Вы спятили, сеньор? Хозяина нет.
Напрасно Сегундо задвинул засов. От ударов Ренато отскочил самодельный замок, и смерчем прокладывая себе дорогу, перекосившись от злобы, он спрашивал:
– Где Хуан? Где твой хозяин? Пусть выйдет, пусть выйдет!
– Клянусь вам, сеньор, он не приходил.
– Он приходил, и не один, женщина с ним. Если из-за нее молчишь, то побереги свои усилия. Говори, где они, или замолчишь на всю жизнь!
Ренато двинул руку к пистолетам и прицелился в грудь старшего помощника «Люцифера», который озадаченно отступал и решительно подтвердил:
– Клянусь, что ничего не знаю, сеньор. Мне нечего вам рассказать, пусть вы и убьете меня.
– Хуан, не прячься! Выгляни, трус! Хуан! – звал взбешенный Ренато, мечась, как метеор по помещениям.
– Сегундо, что происходит? Где Хуан?
– Сеньора Моника, ради Бога! – приятно удивился Сегундо, хотя сразу же испугался. – Капитан не знает, где вы; но сеньор Д'Отремон безумно бродит. Сломал дверь, вытащил пистолет, чтобы убить меня. похоже, он вправду помешался! Настаивает, что вы с капитаном прячетесь в доме, ищет вас.
– Оставь меня с ним. Беги и задержи Хуана, сделай что угодно, только бы он не вошел, когда выйдет Ренато. Понял? Иди, иди!
Только Моника вытолкнула Сегундо, как Ренато возник перед ней, и его слова прорвались чуть ли не воем:
– Моника, ты правда с ним! – Ренато молнией двинулся к ней, но холодное спокойствие Моники остановило его. В руках он сжимал оружие наготове. – Где Хуан?
– Я не знаю, Ренато.
– Ты лжешь, знаю, что лжешь! Лжешь, как все, чтобы спасти его! Но теперь никто не спасет его! Я убью его по праву. Оставь меня!
– Не оставлю! Если любовь, в которой ты столько раз клялся, правда…
– Ты не можешь сомневаться! Не продолжай, Моника, ты не остановишь меня этой уловкой. Ты знала все, и молчала. Ты сотни раз мысленно смеялась надо мной! Каким смешным, ничтожным и жалким я был у этого мерзавца, доставляя ему удовольствие!
– Это над ним посмеялись, его обманули и предали. Он не знал, что Айме помолвлена с тобой; ничего не знал, потому что та не рассказывала ему. Айме клялась вам обоим, но предала Хуана Дьявола.
– Она любила его, он нравился ей! – бесился оскорбленный Ренато. – До нашей свадьбы она была его любовницей. Я знаю правду! Мне крикнул об этом кое-кто достаточно тупой.
– Это случилось до того, как она стала твоей женой, я же сказала. Она обманула его, он отправился в долгое путешествие, чтобы стать богатым, а когда вернулся счастливцем и победителем, то обнаружил, что та, кому он верил, стала твоей женой.
– Откуда ты узнала эту историю?
– К сожалению, она прошла перед моими глазами. Поздно я поняла всю правду. Из-за родственных отношений и слез матери я хотела защитить Айме, молчала, когда хотела кричать. Поэтому пожертвовала всем, чтобы спасти ее, чтобы унизиться, возможно, умереть в руках Хуана. Поэтому покорилась всему! Я заплатила, Ренато, заплатила за преступление молчанием. Ты думаешь, я буду зря клясться на ее остывшем теле? Стану богохульствовать, давать ложную клятву в память о своем отце? Всем этим клянусь тебе, Ренато. Он не виновен, на нем нет не лежит ответственность за это.
– Но она любила его! Любила всегда, постоянно его добивалась! Как ясно теперь я все вижу, будто разом спало сто завес от одного только слова! Жесты, взгляды, шампанское моей свадебной ночи!
Рука Ренато судорожно вцепилась в оружие, голубые глаза налились кровью. Словно угадывая ужасную мысль, Моника вцепились в его плечи и сильно тряхнула:
– Ренато, очнись! Я начинаю думать, что только ее ты и любил.
– Я любил ее в проклятый час, но это не любовь. Неужели ты не понимаешь? Неужели не понимаешь всю насмешку, которая меня ранит и позорит? Я порядочный человек. Как могу я и дальше это чувствовать, если взгляд злодея – насмешка для такого простодушного мужа? Как могу я позволить жить Хуану Дьяволу, когда улыбка корчила его губы от одной мысли, я вел к алтарю запятнанную жену? Я не могу сдержаться, Моника, даже ради тебя, потому что в душе ты презираешь меня.
– Нет… нет! Как могу я презирать, если ты… А если ты откажешься от этой глупой и запоздалой несправедливой мести?
– Несправедливой? Неужели ты не понимаешь, что мне в любом случае нужно дойти до конца? Кто вырвал тебя у меня? Кто привез сюда, насмехаясь над моей любовью и достоинством? И как не посмеяться? Имеет полное право. И это право я смогу вырвать, когда лишу его жизни. Смою бесчестье кровью!
Оторвав от себя руки Моники, Ренато подбежал к окну, закрытому поперечными балками, затем подошел к расшатанной двери и принялся алчно высматривать вероятное появление Хуана. Поскольку Моника здесь, он решил, что тот где-то неподалеку; но никто не появился перед его жаждущим взором. Резко он повернулся к Монике и заметил:
– Буду ждать Хуана столько, сколько придется! Он не замедлит появиться, ведь хочет прийти к тебе.
– А когда ты осуществишь месть, если получится, то я не позволю тебе приблизиться ко мне, говорить и смотреть на меня, Ренато. Думаешь, ты мало сделал? Ты хочешь пролить кровь, чтобы силой разделить нас?
– Только не говори, будто ждешь мою любовь, Моника! Это всего лишь уловка, чтобы мной помыкать. Ты говоришь, чтобы заставить меня отказаться от мести – залога моего достоинства.