Худой мир
Шрифт:
После возвращения и короткого доклада «Котенок» немедленно лег на обратный курс к месту воздушного боя. И всего через двадцать минут был обогнан тройкой парящих крейсеров, стремящихся разобраться с непонятным то ли пиратом, то ли военным. Скорее всего, они надеялись захватить летучие корабли и оставить их себе, ведь любое судно стоило целое состояние. Вот только Олег в своих предположениях не ошибся. Когда металлический комиссар при помощи карты и компаса вывела корабль к тем координатам, откуда впервые оказались замечены сцепившиеся в абордаже противники, то даже подзорной трубы не понадобилось, чтобы увидеть поднимающиеся с земли клубы дыма. Пораженный множеством зажигательных снарядов торговец отлетал свое, и теперь рухнувшие в зеленый лиственный лес остатки судна неторопливо и словно неохотно глодало пламя,
– Снижаемся. – Спокойным голосом скомандовал Олег, а потом внезапно понял, что и в самом деле не боится. По сравнению с теми передрягами, в которых ему случилось побывать, сбитый летучий корабль, битком набитый мертвецами, ничего особого из себя не представляет. Даже если трупы по какой-то причине вдруг поголовно восстали в виде зомби. Их там конечное число, а у него есть способные прикрыть спину соратники, пушки, отличные доспехи и артефакты-накопители заполненные энергией почти под завязку. – Святослав, остаешься на страже. Если увидишь как кто-то подлетает, то постараешься поднять туман, у тебя вроде это неплохо получалось. Только в случае чего кричи погромче свое обычное «Дык», а то пока еще нужное слово выговоришь…
– Ну, того-этого, понял. – Кивнул бывший крестьянин, бывший прирожденным магом-погодником. Устроить внеплановые осадки или наоборот разогнать тучки ему было также просто, как самому Олегу приживить на место чисто срезанный палец. То есть в идеальных условиях это бы заняло секунд тридцать-сорок, не больше. А лес на расстоянии всего считанных десятков километров от океана, где и без того почва и воздух были насыщены влагой, вплотную приближались к таковым.
Обломки корабля, к удивлению Олега, пахли очень хорошо. Какими-то цветами, фруктами, орехами, целая палитра весьма приятных человеческому носу ароматов коснулась носа боевого мага, когда «Котенок» снизился в ближайшем просвете к тому месте, где горел разбившийся торговец. Нет, вонь горелого мяса и обычный дым к ним тоже примешивались, однако общего фона перебить не могли.
– Похоже, это судно везло пряности. – Решил Густав, с шумом втягивая воздух. – Надо бы поторапливаться. Мешок шафрана, если вдруг его как-то пропустили нападающие, может где-нибудь в Москве стоить своего веса в золоте.
– Вряд ли нам так повезет. – Стефан тоже вовсю пытался по запаху понять, с чем предстоит столкнуться. – Я ощущаю в этих запахах какую-то неправильность…Фальшь…
– Лучше живых вынюхивай. – Олегу попался на глаза труп китайца, видимо от удара вылетевший за борт корабля. Он казался почти целым, если бы не сочащая кровью дыра в груди, оставшаяся после попадания пули, чародей мог бы попробовать его реанимировать. О причине, по которой тело оказалось в столь прекрасном состоянии после приземления, тоже долго гадать не следовало. Упряжь из десятков ремней, туго перематывающих тело,соединялась тонкими нитями серебра с вмонтированным в спинную пластину брони драгоценным камнем-накопителем. Европейские чародеи-авиаторы, входящие в число летучей пехоты, пользовались похожими системами. Только более компактными, обычно им зачарованного пояса хватало, чтобы преодолеть силу притяжения минут на десять-двадцать. Похоже, это был летун, который оказался ранен еще в небе, но прежде чем умереть успел приземлиться. – Вдруг остались те, кому еще можно помочь.
– Эти бы кричали. Или стонали. – Егерь приставил ладони к правому уху на манер рупора, однако покрутившись туда-сюда пару раз, оставил свое занятие. – Нет, никого не слышу. Может, нам самим пошуметь?
– Думаю, мы и без того не сумеем соблюдать тишину. – Олег с довольным видом констатировал, что в своих первоначальных предположениях не ошибся. Из-за деревьев ему открывался отличный вид на нос упавшего корабля, и листы стальной обшивки с того конечно же никуда не делись. Владелец судна серьезно подходил к вопросам собственной безопасности, а нападающие не пожелали утаскивать то, что можно было взять с собой лишь если хорошенько
Достигнув ближайшей части разбившегося судна, Олег остановился в нерешительности. То, что от удара палубы торговца сложились вместе и теперь останки летучего корабля представляли из себя невообразимую мешанину разнообразных деревянных конструкций, удивления у боевого мага не вызвало. Но вот пахнущая десятками самых разных цветочных и фруктовых ароматов бело-сине-розо-красно-зеленая жижа, вытекающая оттуда и уже занявшая площадь в десятки квадратных метров, слегка настораживала. И почему-то наводила на мысли о оставленной дома жене или взятой в поход любовнице. Алхимиком чародей не был, а потому не мог на глаз оценить токсичность и агрессивность играющей всеми цветами радуги субстанции. Но в том, что пить её не стоит, не сомневался. Одни участки необычной лужи при контакте то ли с воздухом, то ли с почвой издавали зловещее шипение. Другие активно образовывали пену. Третьи вообще бурлили, словно крутой кипяток при температуре, вряд ли поднявшейся выше двадцати пяти градусов Цельсия.
– Теперь понятно, почему на них напали. – Задумчиво произнес Густав, подобно Олегу уставившийся на лужу, состоящую из десятков отличающихся друг от друга по цвету, запаху и консистенции жидкостей. – Фруктовое мыло и прочую относительно дешевую парфюмерию в Китае обычно делают из алхимических отходов, оставшихся после производства благовоний. А те стоят дорого, места занимают мало и продать их, пересыпав в другую тару и выдав за легальный товар, сможет даже полный дурак.
– Тьфу ты! Вот как эту дрянь можно было не узнать, каждую ночь ведь нюхаю… – Наконец-то сообразил Олег, почему ему так знакома часть забивших весь нос ароматов. Просто разнообразные шампуни и прочие субстанции подобного толка в Стяжинске, да и вообще на Дальнем Востоке, использовали в основном китайские. Даже с учетом таможенных пошлин подобные товары все равно оставались в несколько раз дешевле того, что подвезли из европейской части России. Ну а во Владивостоке или где-нибудь в его окрестностях производство бытовой химии хорошего качества пока ни один предприимчивый делец вроде бы не наладил.Грубое хозяйственное мыло варили из жира китов и всяких органических останков, а вот для чего-то более приятного при использовании в быту не хватало не то мастерства, не то дешевых компонентов. – Стоп! Ты это слышал?!
– Кто-то взвел курок. – В левой руке Густава мгновенно оказался сорванный с пояса и сам собой развернувшийся длинный хлыст, а в правой короткий кинжал вычурной формы, у которого в разные стороны от рукояти расходились в разные стороны аж семь острых и узких лезвий. Видимо подобной колючкой маг-дрессировщик запугивал зверей, которым инстинкты твердили, будто к столь травмоопасному предмету лапы тянуть не стоит. Иначе будут все шансы сдохнуть от голода раньше, чем заживет травмированная конечность.
– Эй, кто бы ты ни был, выходи! Не тронем!
Вместо ответа раздался выстрел. Потом еще один и еще. Причем звук был один в один как от принадлежащего Олегу крупного револьвера, полученного им еще в училище. Вот только удивил боевого мага совсем не это, в конце-концов, подобное оружие в тех или иных вариациях использовали по всему миру. Серьезно обеспокоил рухнувшего ничком на землю чародея тот факт, что его чувство опасности молчит. Впрочем, если верить ушам, то пули тоже над головой не свистели. Может, это стреляли не в него? И даже не в Густава?
– Аааа! – Четвертый выстрел предварял отчаянный и тоскливый крик, больше подошедший бы пыточной или месту казни. А после него установилась относительная тишина, прерываемая лишь клацаньем курка, да какими-то истеричными выкриками на непонятном Олегу языке. Впрочем, скорее всего это был китайский. Во всяком случае, манера произношения более-менее соответствовала тому, что чародей слышал раньше от жителей Империи Золотого Дракона. Да и один из представителей семейства Полозьевых, принявшийся чего-то орать стрелку, вполне уверенно поддерживал беседу.