Хунну. Пепел Гилюса
Шрифт:
В дальнейшем Ашина пересадил лиганьцев на лошадей, поменял громоздкие, прямоугольные щиты на хуннские круглые, одел в хуннские доспехи, оставив по их просьбе только медные шлемы и короткие римские мечи, выучил ездить на хуннских лошадях и стрелять из лука на скаку.
Выделив среди них легата Деция, поставил над всеми лиганьцами, который, в свою очередь, набрал из своих рядов и сделал сотниками: италика Виндекса, галла Табаттана, германца Алкиная, бритта Каславна, сармата Кармака и ещё нескольких человек, в основном, из числа римлян. С тех пор Ашина много раз водил лиганьцев и копьеносцев Чжан Цзяо в походы, в набеги против юэчжей и усуней и за годы сражений полностью выучил тактике ведения степной войны. За два с половиной года общения с хуннами лиганьцы и ханьцы-копьеносцы научились разговаривать на хуннском языке, многие переняли их уклад жизни, женились на хуннских женщинах и девушках,
Заехав в оазис, тысяча Ашины стала быстро приближаться к крепости. Не доехав до неё нескольких сот метров, Ашина остановил коня и встретился с выехавшим навстречу наместником Иву, жичжо ваном Увэем. Поговорив с ним, Ашина распустил свою тысячу, потом вместе с Увэем и двумя воинами заехал в крепость. Под громкие крики радостно встречающих его лиганьцев и копьеносцев направился в длинный невысокий дом Увэя. Зайдя вместе с Ашиной и воинами в дом, Увэй пригласил Ашину за длинный низкий стол, уставленный деревянными корытцами с варёным мясом дзеренов, бурдюками с кумысом, деревянными пиалами и круглыми просяными лепёшками. Пока Ашина угощался за столом, Увэй, распорядился вызвать Чжан Цзяо, Деция с его сотниками, двух своих сотников и всех десятерых сотников данху из вновь прибывшей тысячи Ашины. Когда все вызванные хунны, лиганьцы и сяньбийцы явились в дом и, сев за стол, насытились, Увэй, обратившись сначала к Ашине, а потом к остальным воинам, сказал:
– Уважаемый Западный чжуки, жичжо ван Ашина и остальные собравшиеся здесь воины! Сегодня рано утром в крепость прибыл гонец от нашего дальнего дозора, сообщивший, что в битве между ханьцами и объединёнными войсками юэчжей и усуней победу одержали ханьцы. Теперь огромное войско ханьцев, продвинувшись к нашим границам, остановилось и празднует победу. Но ещё ранее, ещё до битвы, произошедшей между ними и юэчжами, ханьцы, выделив из главных сил войско, насчитывающее в своих рядах больше двадцати тысяч человек, направили в нашу сторону. По сведениям, полученным дозорными, к вечеру или, может быть, завтра утром всё ханьское войско, состоящее из семи тысяч копьеносцев – гвардейцев императора, пятисот арбалетчиков и около шести тысяч конницы, состоящей из жужаней, будет здесь. И нам, собравшимся здесь, надо решить, что будем делать дальше.
После тревожных слов Увэя из-за стола поднялся сотник Ашины сяньбиец Илунай, он сказал:
– Нам надо быстро уходить из крепости, против семи тысяч гвардейцев императора и пятисот их арбалетчиков, сидя в крепости, нам не устоять. Поэтому надо рассыпаться по степи, измотать их силы, а когда они ослабнут, нанести один решающий удар и вырезать всех.
– Это было бы для нас наилучшим выходом, можно было бы оставить крепость и уйти в степи, – сказал Ашина. – Но ханьцы не будут бегать за нами по степи, им нужна наша крепость, поэтому постараются, чего бы это им ни стоило, захватить её и ждать прибытия главных сил. Если они захватят Иву, то нам будет очень трудно выбить их обратно, при этом понесём неоправданно большие потери. У нас нет выбора, нам остаётся одно – защищать Иву до подхода наших войск. Для этого я повелеваю оставить внутри крепости прежний гарнизон во главе с жичжо ваном Увэем. Свою тысячу воинов оставляю снаружи и разделяю на два отряда – по пятьсот всадников. Один из них отдаю под начало данху Аньго, который будет стоять с восточной стороны крепости, сам со вторым отрядом встану с западной стороны. При отрядах оставляю только боевых коней, остальных лошадей, выделив для этого тридцать воинов, приказываю отогнать в тыл, за пределы оазиса. Сейчас всем разойтись по своим сотням и начать готовиться к защите укрепления.
Отдав распоряжение, Ашина покинул дом Увэя и вместе с данху-сотниками поехал в сторону западных ворот. Проехав по улочкам крепости, Ашина обогнул кузницу и склады и встретился с только что прибывшими воинами ближнего дозора. Узнав, что ханьцы скоро будут у стен Иву, доехал до западных ворот. Выехал в поле, подозвал сотников и наказал, чтобы дали хорошо отдохнуть людям и коням. Добавил, что, скорее всего, ханьцы будут здесь к вечеру, и он уверен, что те, уставшие после марша по степи, не пойдут ночью на приступ. Указав, каким сотням перейти к Аньго, Ашина приказал данху двигаться к восточной стороне крепости, сам с полутысячей воинов остался на месте.
После полудня в Иву прискакали последние тридцать два воина дальнего дозора, ранее неотступно следовавшие за ханьскими отрядами, идущими к оазису. Усталые, без единых стрел в колчанах, ведя на поводу не менее уставших коней, гуськом прошли в крепость, где их ждали еда и долгожданный отдых. Уже к вечеру на горизонте, освещаемые
Первыми в пределы оазиса вступила и встала напротив южных ворот острога лёгкая ханьская пехота численностью более семи тысяч человек, составленная из крестьян, насильно оторванных от семей и так называемых «молодых негодяев», состоящих из воров, убийц, грабителей, мошенников и мародёров, за свои преступления отправленных на войну с северными варварами. С боков пехоты, как бы зажимая её, выстроилась шеститысячная жужаньская конница, за ними, прикрывая обоз с двумя тысячами обслуги, расположились главные силы ханьцев – около пятисот арбалетчиков и семь тысяч лоянских копьеносцев, одна тысяча которых была одета в носорожьи доспехи. Извещённые караульными, стоявшими на стенах, что ханьские войска, закончив построение, готовятся к штурму, оставшиеся внутри крепости хунны, возглавляемые Увэем, быстро подошли к стенам и, взобравшись на них, приготовились к отражению атаки. Прождав до ночи так и не последовавшего штурма ханьцев, оставив на стенах только караульных с зажженными факелами, спустились вниз и направились на отдых.
Впервые проделав такой длинный путь по степи, военачальник ханьцев ван Ма Цзю, выходец из богатого знатного рода Циуни, никогда раньше не воевавщий с хуннами, спешил. Подъехав к крепости и своими глазами увидев её, Ма Цзю был поражён представшим перед ним видом. Хотя он и не представлял Иву большой могучей твердыней с высокими неприступными стенами, но был уверен, что Иву – это немаленькая крепость, тут его глазам предстало небольшое оборонительное поселение, огороженное деревянным частоколом, издали казавшееся ещё меньше, чем было на самом деле. Переборов своё искушение тотчас бросить войско на штурм и уже ночью завладеть ею, Ма Цзю, не любивший ночного боя, всё же решил отложить захват крепости до утра.
Утром на весь оазис упал лёгкий курящийся туман, быстро рассеявшийся под дуновением ветра, пришедшего с восточной стороны степи. Деций, имевший большой опыт по защите крепостей, ещё до парфянской войны не единожды защищавший лагеря и маленькие крепости, разбросанные по всей Римской империи, ночью с согласия жичжо вана Увэя открыл склад с римским оружием и доспехами и выдал всем лиганьцам и приданным ему копьеносцам Чжан Цзяо по два коротких римских меча, копья-пилумы и по одному прямоугольному легионерскому щиту. Вооружив и отдохнув с воинами ночь, со скрипом открыл южные ворота, вывел воинов из крепости и разместил на расстоянии двадцати шагов от южных ворот, растянув их в шеренгу глубиной в три ряда. Так и стояли бывшие римские воины первого парфянского легиона, бородатые и усатые, многие с бритыми лицами в ожидании атаки ханьских воинов. Они были одеты в хуннские панцири, обуты в короткие хуннские сапоги, на них были римские медные и кожаные шлемы, держали в руках римские полукруглые щиты, копья-пилумы и мечи-гладиусы.
Перед штурмом, ещё раз посмотрев на крепость, увидев у ворот небольшую кучку пеших воинов и видневшиеся по бокам две небольшие группы всадников, Ма Цзю, не сомневаясь в близкой победе, первыми в схватку приказал бросить крестьян и «молодых негодяев», направив их на лиганьцев Деция, стоявших около ворот. И плохо обученная ханьская лёгкая пехота, одетая в полотняные штаны и рубахи, в широкие конические головные уборы из соломы, в башмаках, сплетённых из верёвок, держа в руках ножи, серпы и длинные щиты, изготовленные из ивовых прутьев, понукаемая и подгоняемая с боков и сзади жужаньскими всадниками и гвардейцами императора, неохотно двинулась в сторону крепости. Постепенно набрав скорость, подбадривая себя криками, размахивая заточенными серпами, ножами и обломками мечей, добежала до лиганьцев Деция и вступила в неравную схватку.
Подождав, пока огромная орущая толпа ханьцев приблизится на бросок копья, лиганьцы Деция и ханьцы Чжан Цзяо, как один, метнули копья-пилумы, которые, пробив насквозь слабые щиты крестьян, глубоко вонзились в тела нападающих, убивая и раня их. После первых мгновений схватки, быстро догадавшись, с кем имеют дело, отбросили большие легионерские щиты. Взяли в обе руки короткие римские мечи и, глубоко врезавшись в ряды атакующих ханьцев, за короткое время почти полностью истребили слабую ханьскую пехоту, усеяв их телами всю южную сторону крепости Иву. Густо забрызганные кровью, потеряв всего несколько десятков человек, забрали своих убитых и раненых и, подобрав по пути копья и щиты, быстро вернулись назад. Уцелевшие остатки ханьцев численностью около тысячи человек, в ужасе бросились обратно, намереваясь укрыться за рядами своей конницы, но были безжалостно изрублены вылетевшими с восточной стороны крепости всадниками Аньго.