Хватайся за соломинку. Жар бабьего лета
Шрифт:
– Вас подождать? – поинтересовался водитель.
– Нет. Спасибо. Меня ждут друзья. А вы уж, пожалуйста, не забудьте завезти сумку, куда попросила, и не говорите старикам, где меня встретили. Ладно?
Я набрала в легкие побольше воздуха и решительно двинулась к вишневому автомобилю, украдкой взглянув на Кортнева. Мне показалось, что губы его слегка шевельнулись. Очень приятно получить хоть маленькую моральную поддержку. Именно так я расценила мелькнувшую на губах Димки улыбку.
Мешок на заднем сиденье моей «ласточки» не шевелился. Это мой старый приятель
Конечно, лучше было бы прибегнуть к услугам Кири, но я не хотела впутывать милицию. Вдруг друг мой не удержится, скажет какому-нибудь приятелю, и информация просочится к подручным Шлюпкина. Опасно.
Лучше уж Валентинский. Правда, если дойдет дело до кардинальных мер, от него мало будет проку. И для жизни его опасно. Но ведь он сам возмечтал живописать мои приключения. Вот пускай и испытает их прелести на своей шкуре. Тогда его нетленки, еще не созданные и даже не начатые пока, будут выглядеть более достоверными.
Я оглянулась на такси. Оно уже отчалило, оставив за собой шлейф взметнувшегося, искрящегося в последних лучах солнца снега.
Передняя дверца вишневой «десятки» гостеприимно распахнулась:
– Здравствуйте, Татьяна Александровна. Садитесь, пожалуйста.
Я, улыбнувшись во все тридцать два зуба, кивнула в ответ на приветствие и заявила:
– Мне будет спокойнее, если вы позволите мне сесть на заднее сиденье. – Лучше сразу брать инициативу в свои руки. Вот только сумею ли я удержать ее? Но это не столь важно. Главное, что таким образом я вызнаю настроение противника: если со мной церемониться не станут, то дело, однако, совсем дрянь. А если они хоть в чем-то, пусть даже в мелочах, пойдут на компромисс, значит, намерения у них не совсем кровожадные.
Психологией я когда-то увлекалась. Даже на соответствующий факультет университета поступать собиралась. Но психология, хоть и тонкая наука, тоже может ошибаться. И безоговорочно верить радушию не внушающих тебе доверия людей порой чревато. Словом, доверяй, но проверяй. Держи нос по ветру, а ухо востро.
Пока со мной вроде бы не собирались ссориться. Хотя уступать безоговорочно тоже.
Антон Васильевич мило улыбнулся:
– Хорошо. Но если вы не возражаете, я сяду вместе с вами.
Я устроилась поудобнее и вопросительно воззрилась на него.
Машина тронулась, вырулила к лесополосе. Проехав пару километров, остановилась. Задрипанная «девятка» пока еще не появилась на дороге.
– Не волнуйтесь, Татьяна Александровна. Но мы вынуждены вас обыскать. Мы не можем рисковать.
Я пожала плечами. А что оставалось делать? Я знала, что это неминуемо. Главное, чтобы Димка с Виктором Ивановичем все сделали правильно и не «засветились» раньше времени. Посему я опасливо покосилась в сторону трассы. Она была пустынна. Слава богу.
Меня, грубо говоря, обшмонали. Сюрпризиков талантливого Виктора Ивановича им, конечно же, обнаружить не удалось. Поскольку Виктор Иванович,
Я послушно уселась на заднее сиденье.
– Как я понял, – повернулся ко мне с водительского места Валерий Абрамов, – перстня при вас нет?
– А вы думали, я его так сразу и привезу, даже не выяснив, жива ли моя подруга?
– Все верно, вы умная женщина. Мы предполагали, что именно так вы и поступите. Мы привезем вас к подруге. Вы убедитесь, что она жива и здорова, только очень крепко спит. И тогда мы произведем честный обмен. Договорились?
Опять спит. Что-то подозрительно выглядит столь продолжительный здоровый сон Истоминой… Попробую выяснить, в чем тут дело.
– Странно, почему же она спит? Пока я не убежусь в том, что вы не ввели ей какую-нибудь гадость, от которой она вообще может не проснуться, перстня вам не видать, как своих ушей.
Друзья невольно переглянулись.
– Татьяна Александровна, мы тут ни при чем. Абсолютно, – заверил меня Абрамов. – Когда ваша подруга поняла, что попала в нашу с Антоном компанию, что ей, надо думать, сразу ужасно не понравилось, она начала жаловаться на боли в желудке. Потом достала из сумочки пластиковую баночку с таблетками, сказав, что придется принять пару штук. Мы уже позже поняли, что это были не желудочные таблетки, а сильнодействующий транквилизатор. Взглянуть на баночку мы додумались только тогда, когда она мирно заснула.
Я мысленно поблагодарила бога и свою мудрую подругу. Молодец все-таки Ленка. Это ж надо до такого додуматься! Немаловажную роль в ее «здоровом» сне сыграло, конечно, и то, что она полночи бродила по двору полураздетая, замерзла, и то, что остаток ночи провела сначала на допросе, потом в кутузке. Измочалилась, словом, на нет. Она бы и без «транксена» сутки проспать смогла. А если еще пару-тройку таблеток приняла, то пытай не пытай, все равно не проснется.
Хорошо еще и то, что профессия моей подруги относится, как я искренне считаю, к вредным для здоровья. У всех поголовно учителей, насколько мне известно, корвалол и успокоительное всегда на почетном месте и дома, и при себе: в кармане или сумочке.
Здорово! Я в восторге. Сообразила Ленка, как поступить, чтобы не выдать подругу. И дать мне время разобраться во всей этой ерунде. Большое ей спасибо за оказанное высокое доверие. Ведь, по сути дела, поступив таким образом, Ленка просто-напросто вручила мне в руки свою судьбу. Безоговорочно.
Я не подведу тебя, славная моя Ленка. Спи спокойно, подружка.
– Татьяна Алексадровна, вы, конечно, извините, но еще мы вынуждены завязать вам глаза.
Я вновь подчинилась.
Ни «близнецы», ни я пока что ни словом не обмолвились о смерти Кости. Разумеется, им было прекрасно известно, что я в курсе, кто убил незадачливого воришку В том, что именно он украл злополучный перстень, я уже почти не сомневалась.