И быть подлецом (сборник)

Стаут Рекс

Пятый звонок был от Деборы Коппел. Она сказала, что мисс Фрейзер будет в эфире через двадцать минут и из-за большой занятости не смогла переговорить с людьми, с которыми собиралась проконсультироваться. Однако мисс Фрейзер склонна принять предложение Вульфа и даст нам определенный ответ до конца дня.

Таким образом к одиннадцати часам, когда одновременно произошло два события – Вульф вошел в кабинет, а я включил радио, настроив его на волну станции ФРК, – спрос несомненно превышал предложение.

На протяжении всей передачи Маделин Фрейзер Вульф сидел у своего стола откинувшись

на спинку кресла и прикрыв глаза. Я тоже сидел, пока не поддался беспокойству, заставившему меня вскочить и расхаживать по комнате. Оторвался я только для того, чтобы ответить на пару телефонных звонков.

Билл Медоуз, будучи вторым ведущим и подголоском мисс Фрейзер, разумеется, находился рядом с ней, ведь в том и состояла его работа. Гостями в этот день были известный кутюрье и одна из Десяти Самых Элегантных Женщин страны. Гости никуда не годились, Билл был так себе, а вот Фрейзер хороша.

Хорош был голос, хороши паузы, и даже когда она говорила о мыле «Белая береза», ее хотелось слушать. В предыдущую пятницу я слышал ее впервые – несомненно, вместе с несколькими миллионами соотечественников – и теперь снова отдал ей должное – так безмятежно она сидела на горячих угольях.

Наверно, они раскалились докрасна, когда ведущая дошла до того места в программе, где открывают бутылки «Хай-Спот» и напиток наливают в стаканы для двух гостей и для нее с Биллом Медоузом.

Не знаю, кто принимал решение оставить это в прошлой, пятничной, программе, первой после смерти Орчарда, но если выбор сделала сама мисс Фрейзер, ей нельзя было отказать в храбрости. Так или иначе, тогда отдуваться пришлось примадонне. И она сделала это безукоризненно, как будто «Хай-Спот» не мог вызвать даже легкой икоты, не говоря уж о пронзительных воплях, конвульсиях и смерти.

Сегодня она снова блестяще справилась с задачей. Ни одной фальшивой ноты, никакого изменения темпа – решительно ничего. Должен признать, Билл тоже держался молодцом. Гости были ужасны, но таков уж стиль, к которому нас приучили.

Когда передача закончилась и я выключил радио, Вульф пробурчал:

– Чрезвычайно опасная женщина.

Его слова произвели бы на меня куда больший эффект, если бы я не знал о его убеждении, что все женщины либо чрезвычайно опасны, либо чрезвычайно глупы. Поэтому я сказал только:

– Если вы имеете в виду, что она чертовски умна, я с вами согласен. Она очень хорошо провела передачу.

Он покачал головой:

– Я имею в виду цель, на службу которой она поставила свой ум. Та отвратительная мука для печенья! Мы с Фрицем попробовали ее. А эти штуки, которые она называет «Лакомками»! Фу! А заправка для салата! Мы ее тоже попытались использовать в крайних обстоятельствах. Бог знает, какой вред все это наносит желудку. Эта женщина изобретательно и умышленно участвует в заговоре с целью испортить вкус миллионов. Ее нужно остановить!

– О’кей, остановите ее. Пришейте ей убийство. Хотя должен признать, что, увидев…

Зазвонил телефон. Это был мистер Бич из ФРК. Он желал знать, давали ли мы какие-то обещания Талли Стронгу или кому-нибудь еще из тех, кто связан с любым из спонсоров, и если да, то что именно мы обещали

и кому. Когда с ним разобрались, я заметил Вульфу:

– Думаю, неплохо бы связаться с Солом, Орри и Фредом…

Зазвонил телефон. Некто, представившийся Оуэном, специалистом по связям с общественностью компании «Хай-Спот», спросил, нельзя ли ему забежать на Западную Тридцать пятую улицу, чтобы побеседовать с Ниро Вульфом. С трудом от него отвязавшись, я повесил трубку.

Вульф откупорил бутылку пива, принесенную Фрицем, и изрек:

– Сначала я должен выяснить, что происходит. Если окажется, что полиция бессильна…

Его прервал телефонный звонок. Это был Натан Трауб из рекламного агентства, который хотел знать все.

Телефон надрывался до самого обеда, и в обед, и после него. Они мучительно пытались поделить почести. Вульф начал всерьез раздражаться, да и я тоже.

Днем он проводит наверху с орхидеями два часа – с четырех до шести. Он как раз выходил из кабинета, направляясь к лифту в прихожей, когда нас известили, что у Бича в здании ФРК на Сорок шестой улице состоится большое совещание.

Претенденты, очевидно, разыграли спорный вопрос в карты, так как еще не было пяти, когда телефон ожил снова. Я взял трубку и уже во второй раз за день услышал знакомый голос, произнесший:

– Мистер Гудвин? Это Дебора Коппел. Все устроилось.

– Хорошо. Каким образом?

– Я говорю от имени мисс Фрейзер. Мы решили, что ответ должен исходить от нее. Ведь изначально вы сделали предложение ей. И вам бы стоило убедиться в том, что соглашение ее удовлетворяет. Юрист ФРК составляет договор, который должен подписать мистер Вульф, а также остальные стороны.

– Мистер Вульф терпеть не может подписывать бумаги, составленные юристом. Десять к одному, что он ничего не подпишет. Он будет настаивать на том, чтобы продиктовать соглашение мне после того, как вы изложите все детали.

Она возразила:

– Тогда кто-то другой может не подписать соглашение.

– Ничего подобного, – заверил я. – Люди, которые обрывали нам телефон весь день, подпишут что угодно. Какова суть договора?

– Все как вы предлагали мисс Фрейзер. Никто не возражал против этого. Обсуждали главным образом то, как именно разделить расходы, и вот на чем сошлись…

Пока она излагала мне детали, я записывал их в блокнот, и вот что получилось:

Проверив подсчеты, я сказал:

– Нам это подходит, если подходит мисс Фрейзер. Она удовлетворена?

– Она согласна с этим, – ответила Дебора. – Правда, предпочла бы заплатить все сама, но при сложившихся обстоятельствах это было невозможно. Да, она удовлетворена.

– О’кей. Мистер Вульф продиктует текст соглашения, вероятно в форме письма, и я сделаю копии для всех. Но это простая формальность, а ему бы хотелось начать. Все, что мы знаем, почерпнуто из газет. Если верить им, полиция считает… э-э… подозреваемыми… восемь человек. Их имена…