И это все, за что я борюсь
Шрифт:
— И сильные? Проходят или постоянно?
— Постоянно. И я уже неспособна это терпеть. — Я поймала ее бледный взгляд.
— Давно начались?
— С осени. — Почти честно ответила я, напоминая себе: «Ни слова о Бейве».
— Подойди. — Эгерда махнула рукой, подзывая меня к себе, — Наклонись.
Я опустила голову так, чтобы она могла дотянуться до нее руками. Холодные пальцы старухи тут же скользнули к моим вискам, морщинистое лицо нахмурилось, глаза закрылись. Сердце пропустило удар — вдруг она может проникнуть в мое сознание так же, как Бейв или Солз?
Я приказала себе успокоиться и воззвала к единственному спасению — Бейв всегда со мной. Он в моей памяти, и пока я думаю о нем, ничья магия мне не страшна. Поэтому я воскресила воспоминания о его губах и нежных руках на моей коже, о его огромных, бездонных глазах и непослушных волосах, отливающих на солнце красным цветом. О его голосе, высоком и иногда чуть хриплом, будто бы сорванном, и о тех словах, что он говорил мне когда-то.
Эгерда отдернула руки, словно от огня. Ее глаза открылись и с ужасом уставились на меня, пока я с трясущимися коленями боялась, что она узнала обо всем из моего разума.
— Магия. Здесь замешана магия. — Одними губами шептала она, — Кто ты такая?
— Я Долорес Имберлит. — Дрожащим голосом повторила я, — Помогите мне.
— Боже мой… — Эгерда прикрыла рот ладонью, — Это заклятье. Все из-за заклятья! Надо снять его.
Она поднялась со своего места и пошла к полкам с многочисленными зельями. До меня не сразу дошло, что она хочет сделать.
— Нет! — Опомнилась я, — Я прошу не снять заклятье, я прошу уменьшить боль.
— Как? — Старуха обернулась ко мне, — Ты…?
— Заклятье наложено по моей воле. Его не нужно снимать. — Объяснила я.
— Отвечай. — Лицо старухи стало непроницаемым, губы сжались в тонкую ниточку, — Кто ты такая?
Я едва не застонала от безысходности.
— Магия — это не шутки. — Заявила Эгерда, — Я могу ненароком убить тебя.
— Я… связана с одним человеком, — Осторожно подбирая слова, начала я, — И я не могу разорвать эту связь. Не хочу разрывать ее. Но у меня больше нет сил терпеть эту боль!
Ведьма долго смотрела на меня, покручивая в руках какую-то склянку. Наконец, она глубоко вздохнула:
— А последствий ты не боишься?
«Сейчас я боюсь только не успеть» — прозвучало у меня в голове.
— Нет. — Односложно ответила я.
Лицо Эгерды снова приобрело выражение удивления и ухмылки одновременно. Она повернулась к своему многоярусному шкафу и вытащила из небольшого ящичка какую-то прямоугольную коробочку.
— Тогда, — Проговорила она, поворачиваясь, — Я могу дать тебе только это. Оно избавит тебя от боли, но на время. Здесь хватит на неделю, может, чуть больше.
Медленными шагами она вернулась ко мне и протянула узорчатую шкатулку. Приподняв крышку, я увидела внутри тускло мерцающий порошок со странным сладковато-горьким запахом.
— Что это?
— Тебе не обязательно знать. — Эгерда уселась в свое кресло, закинув ногу на ногу, — Это лекарство.
— Что мне с ним делать? — Непонимающе спросила я, закрывая шкатулку.
Старуха хитро усмехнулась:
— Ты и вправду не знаешь?
Я напряженно подчинилась, поставила шкатулку на стол и открыла ее, как и сказала ведьма.
— Заодно и проверишь, есть ли действие. — Хмыкнула Эгерда, — Отсыпь немного на стол и сделай пальцами дорожку.
Отчего-то мое сердце заколотилось в груди, как испуганная птица в клетке. Руки едва подчинялись, я боялась просыпать драгоценный порошок и ненароком разозлить Эгерду. Но она смотрела на то, как я выравниваю лекарство, с плохо скрываемым безразличием. Когда все было готово, она приказала мне зажать одну ноздрю, а второй вдохнуть весь порошок и подождать где-то минуту.
Я боялась это делать, но как только лекарство попало мне в нос, я ощутила редкостное облегчение, по телу разлилось благодатное тепло, и даже ненависть к этой душной комнате отступила куда-то на задний план. Шли секунды, и я чувствовала, как боль, мучившая меня все эти дни, отпускает мой череп. Мое лицо расплылось в улыбке, когда Эгерда вопросительно выгнула брови.
— Оно работает. — Каким-то чужим, чересчур радостным голосом сообщила я.
— Это самое сильное средство из всех, что у меня есть. И самое дорогое, — Старуха протянула руку, намекая на щедрую оплату.
Я не очень отчетливо помнила, как бросила ей в ладонь несколько золотых и вылетела из комнатушки со шкатулкой в обнимку. Ноги вынесли меня на улицу и пронесли так до самого братства. По дороге я не слушала ничьих разговоров, не останавливалась в тревожных раздумьях и даже не озиралась по сторонам в поисках гвардейцев. Мне было так легко, словно я снова очутилась в детстве.
Я даже почти забыла о восьмикружии.
Почти.
Глава 18
Так уж вышло, что народ Зотерской империи могут объединить только самые знаменательные события, и в их число, безусловно, входила коронация Синка, которая произошла ровно через неделю после смерти его славного отца.
В этот день вся столица гудела, как переполненный муравейник, улицы заполнились людьми от края до края, кое-где и вовсе было не протолкнуться, и даже гвардейцы, которых стало заметно больше, не могли навести хоть какой-то видимый порядок. Причиной такого интереса стала даже не сама коронация, а то, что произойдет сразу же после нее — оглашение приговора для Бейва Цареубийцы, предателя, изменника и члена тайного общества Шипа, которое, как известно, ставило своей целью погубить всю королевскую семью.
В возгласах толпы чувствовалось радостное предвкушение жестокого зрелища, люди, как стервятники, хотели увидеть кровь и страдания поистине великого преступника. Как-никак, Бейв Цареубийца стал первым магом, который вошел в историю империи только своими злодеяниями.
Стоя среди беспричинно радостных зевак, я не переставала задаваться вопросом — откуда взялась вся эта ненависть? Что плохого сделал Бейв всем им — крестьянам, ремесленникам, торговцам? Отчего же они так хотят увидеть его мучительную смерть?