i f36931a51be2993b
Шрифт:
Меньше чем час назад ослепительно-белая молния саданула в огромное дерево. Под чьей сенью укрылись Элгэ и Виктор.
Они едва успели выскочить. Из-под рушащейся пылающе-ветвистой гибели...
И даже не разжали рук.
– Угроза смерти способствует жизни. Я сколько раз это говорил?
Виктор вновь обнимает Элгэ - еще крепче. И жарче. Под ее полупьяный смех - банджаронской танцовщицы.
Младшую герцогиню Илладэн всегда считали слишком серьезной. Только любовник видел ее совсем иной. С ним сумасшедшей становилась
И ни до, ни после той ночи Элгэ не было так...
Она тряхнула слегка спутавшимися волосами. Виктор обожал их растрепанными.
Улыбка никак не желает покидать лицо. Вот так и похоронят - смеющейся.
Хотя вряд ли ее хладное тело вообще опознают. Особенно по лицу. После пребывания-то в лапах северных дикарей...
Нашла время! Значит - и в самом деле умирать. Раз такие воспоминания пошли.
И почему именно это? Элгэ никогда не любила Виктора. А его любовь - такая же игра, как и ее.
Герцогиня Илладэн - не наивная дура, чтобы считать одного из первых бабников Вальданэ способным на верность. Да и не в кого ему - если уж на то пошло.
Элгэ тогда просто надоело одиночество. А если заводить любовника - то хорошего. Так почему не Виктора? К тому же... он так похож на своего отца.
Никогда она не рассматривала их отношения всерьез и надолго. И не только их. Элгэ не собиралась замуж.
Так почему же память вернула не к беседам со знаменитым Лоренцо Винсетти? Убеленный сединами ученый так восхищался Элгэ... С первого же разговора! Называл "жемчужиной среди женщин". Заявлял, что "разум ее - как сияющий алмаз среди щебня умишек варваров".
Почему же теперь не воскресить в памяти даже лица известного светила науки, чьей похвалой Элгэ так гордилась? Зато отчетливо (в мельчайших подробностях!) помнится одна из сотен ночей с любовником...
Значит, еще поживем!
Новая усмешка ползет по лицу. В самом деле - ну и место для последнего часа илладийской герцогини! Змеиный север Эвитана. Поместье свина поросячьего - принцехряка Гуго Амерзэна. Оружейная, примыкающая к его же спальне. Сабли, шпаги, мечи - живописно развешаны по стенам...
Впрочем, оружие - единственное, что в этой клоаке не отвратно... Кроме самой Элгэ и Алексы!
В другое время и не при этом хозяине девушка сама бы здесь задержалась. Нечасто увидишь настоящую идалийскую сталь, без примеси. А уж держать такое в руках!
Элгэ успела отвыкнуть от подобной красоты. Аравинт - не Илладэн, не Ильдани и не Вальданэ. А король Георг коллекционирует не оружие, а вазы. Расписные.
Ну зачем столько свиноборову, а? Впервые понятны чувства юных красоток-бесприданниц. И их желчная зависть к богатым молодящимся старухам. Зачем-то разряженным в великолепные платья. Совершенно им не идущие.
А какой чудесный ятаган! Элгэ учили фехтовать любым оружием. Вплоть до древнего двуручника... тяжелого, заразы!
Теплая рукоять восточного клинка
Такое оружие достойно настоящего боя. И благородной стороны. Да и рук нормального бойца, а не позора Эвитанского королевского дома.
А вот окна в оружейной нет. Только бойница - в такую не пролезешь. И, увы, но единственный выход караулят шавки эвитанского свина.
Что ж, Элгэ. Могло быть лучше. Но (будь честной с самой собой) и хуже - запросто.
Повезло, что вторая дверь спальни ведет в оружейную. И что эта дверь вообще есть.
Не повезло, что в оружейной почти нет пороха.
Игра судьбы - всё сразу не получить. Кто ж виноват, что Элгэ необходимо и то, и другое, и третье? Чтобы выжить...
Ладно, порадовались жизни - и хватит. Главное - нет цепей и веревок. Зато есть оружие в руках. И будут мертвые враги.
Наверное, отец на небесах яростно молился. И вымолил для нее право умереть с честью. Будь у него выбор - герцог-воин точно предпочел бы для дочери славную смерть бесславному спасению. Включающему бесчестье. А уж если сначала бесчестье, а потом еще и смерть...
– Эй, открывай!
Проснулись, хряковы холуи, легки на помине! Пушки им всё-таки подвезли, что ли?
– Открывай, выломаем дверь!
– Троих пристрелю точно. Следующую пулю - себе в висок, - объяснила расклад Элгэ. Предельно ясно - даже тупые северные дикари должны понять с первого раза.
– Смертники есть? Милости прошу.
Молчание. Могут, конечно, сами открыть стрельбу - сквозь дверь. Но даже они должны сообразить: промажут сразу - и шансы противника возрастут. Не попасть ни в одного из столпившихся ослов - это надо стрелять хуже Гуго.
Сообразят. Если есть чем...
– Здесь твоя сестра!
Девушка горько рассмеялась. Хоть сотня сестер!
Только белка скачет в колесе по кругу. А у людей есть выбор. Дважды наступить на одни грабли дура, вроде Элгэ, еще могла. Но трижды - это надо быть глупее их свинопринца... будем надеяться - покойного.
– И где же она?!
– злое ехидство рвется из голоса. Всё-таки Элгэ - стерва... А стерве положено издеваться над всем. Над своей жизнью и смертью. И над чужой.
– Я не слышу ее голоса. Откуда мне знать, что она вообще жива?
Зачем Элгэ это сказала? Сейчас услышит...
Пусть! Даже если они поставят за дверью Алексу, Диего, Кармэн и Виктора всех разом - Элгэ не сдастся.
Может, если б там был еще один человек... Только его нет среди живых. Уже два с половиной года.
Молчание - по ту сторону дубовой двери. По ту сторону жизни. Где затаилась и ждет смерть.
Скоро младшая дочь Алехандро Илладэна узнает, есть ли мир за Гранью. И если есть - увидит отца, мать, Алексиса...
А если там нет ничего - значит, Элгэ наконец-то выспится.