И грянул град
Шрифт:
– - Хорошо, я согласен. Но есть один момент: может, не стоит ему ночевать в палатке, а лучше перенести его под крышу? Ночью может стать довольно прохладно, но это бы ещё не так страшно. Палатка стоит посреди двора на сильно видном месте, в случае чего из неё незаметно не уйдёшь.
– - Ты думаешь, на нас нападут этой ночью?
– - Напасть могут всегда. Давай подумаем, как его расположить побезопаснее.
– - Можно на бывшем складе.
– - Это немногим лучше. Тоже ловушка, если нас заменят.
– - Ладно, тебе скажу. Там есть запасной выход. В случае чего можно попробовать уйти тебе с Асеро.
– - Тогда подойдёт. Инти... скажи, ты сильно не доверяешь своим
– - Я думал открыть его по возвращении в замок. Но теперь... не знаю. Впрочем, беспокоит всерьёз меня только Ворон.
– - А лекарь?
– - У него много глупостей в голове, но человек он, судя по всему, честный. Ему бы я открыться рискнул. Но попозже. А вот Ворон... сейчас ему всё равно деваться некуда, и выгнать его нельзя. Но потом... кто знает, как повернётся дело.
– - Ворон всё время на твою жену наезжает, я бы такое едва ли вытерпел!
– - А что бы сделал? Грозно поговорил? Я уже пробовал, это помогает лишь на время. Набил бы морду? Это тоже не помогло бы, да и к тому же следы драки привлекают внимание. Да и не в моей жене тут дело.
– - А в чём же?
– - В том, что Ворон любит выискивать в людях склонности к различным порокам. Но даже в нашей работе это не всегда на пользу. Нам надо оценивать объективно, кто на что способен, и потому избирательное зрение очень вредит. Ведь если человек видит то, чего нет, то он может и не увидеть то, что есть.
– - У меня тёща вечно подозревает меня в каких-то нечистых планах и тайных преступлениях. То, что я могу убить кого-то, то, что её дочь брошу, а сам молодую жену покрасивее заведу....
– - Ну вот и Ворон также. Ему кажется, что если человека когда-то по жизни оступился, то это не оттого, что его обстоятельства толкнули, а от порочных наклонностей. Он не верит, что человек может исправиться и постарается больше не повторять прежних ошибок. Помнишь про заговор среди амаута? На него пошли в основном те, кто считает, что всё в человеке определяется кровью, а окружение и воспитание не важны. И плюнули на те опыты, которые показывают, что на развитие растений влияют и условия, а люди... они посложнее растений устроены. И воспитание на них ещё побольше влияет.
– - Я не могу верить в предопределение крови, ибо тогда мне надо было бы признать, что собственная кровь делает меня каким-то порочным, а не просто заставляет бриться по утрам. Юношей я на вид был почти европеец, а с годами всё меньше и меньше на них похож.
– - Вот что, Уайн... надо будет тебе с Зарёй потом поехать куда-то, где наша власть сохранилась. Скорее всего, в Тумбес. Заодно и связь восстановишь. Тем более что ты там уже был.
Уайн вздрогнул:
– - Вот туда, где мы были, лучше не надо. Ведь меня там знают, а Зарю тем более.
– - А что про неё знают?
– - Что она работала на тебя.
– - Даже про это знают далеко не все. Ну а теперь что вам стоит разыграть простых обывателей, которые еле ноги унесли ото всей этой мясорубки? Тем более что я формально убит, чем вы там пять лет назад занимались -- далёкое прошлое. А теперь у вас дети, и вообще не до того...
– - Всё-таки это рискованно.
– - Куда менее рискованно, чем то, на что ты шёл ради Родины раньше.
– - Это верно. Но тогда я рисковал только собой. Мне и в голову не могло прийти, что и Заря...
– - А чем она хуже тебя? Почему тебе можно было рисковать ради Родины, а ей нет?
– - Потому что она женщина.
– - По-твоему, женщины хуже мужчин?
– - Нет, но женщин... ты знаешь, что с ними делают.
– - Так и с мужчинами тоже. Мужчины разве что забеременеть
Уайн не ответил, глядя куда-то вдаль. Инти понимал, о чём он вспоминает. И добавил:
– - Пойми, Асеро прежде всего мой друг, и для меня он дорог просто как человек. Сможет ли он потом участвовать в политике и в каком виде -- вопрос уже второй. Хотя, конечно, выздоровев, он едва ли захочет отсиживаться в сторонке. Я его хорошо знаю.
– - Я понял тебя.
– - Помнишь, как в Великую Войну наши предшественники писали на стенах осаждаемых крепостей: "Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина". И мы должны быть достойны своих предков и делать то дело, которое без нас делать некому.
Сказав это, Инти стал спускаться вниз. Уайн остался на наблюдать за дорогой дальше.
Возвращение к жизни и память о прошлом
Асеро очнулся. Сперва свет, брызнувший в глаза, показался ярким, почти ослепительным, но потом он понял, что это обычный дневной свет, прошедший через светлую ткань. Его окружало что-то вроде палатки или шатра, и лежал он, кажется, на постели. Значит, он уже не в тюрьме, но и не в загробном мире -- всё тело сильно ноет и болит, а язык от жажды напоминает шершавый коврик. Ладно, придётся терпеть жажду, воды попросить всё равно не у кого. Но едва ли его оставили одного надолго, скоро кто-нибудь придёт, ибо для Асеро было очевидно, что те, в чьих руках он находится, явно намерены его выходить, иначе бы не стали заботиться о постели и пологе. Но кем могут быть эти люди? Ясно, что это не его тюремщики -- те после того, как сожгли его мать, едва ли могли надеяться на какой-то компромисс. Или всё же... нет, куда более вероятно другое. Узнав, что в Куско переворот и центральная власть пала, кто-то из местных вполне мог проявить инициативу и создать партизанский отряд, чтобы атаковать англичан. Для них было вполне логично ликвидировать их форпост вне Куско. Во всяком случае, Асеро на их месте поступил бы именно так. Найдя еле живого пленника, они, естественно, решили его выходить, а потом уже разбираться кто такой и как с ним быть дальше.
А, в самом деле, что будет, если они поймут, кому именно они спасли жизнь? Вопрос был не такой простой, как сперва могло показаться. Ещё совсем недавно Асеро был уверен в народной любви, уверен в том, что народ пойдёт в бой с его именем на устах. Но теперь, когда в Газете на него вылили вёдра помоев, да и сам он умудрился утратить власть, попав в довольно глупую ловушку, ещё вопрос, как к нему отнесутся новоявленные партизаны. Конечно, едва ли у кого поднимется рука на слабого и беспомощного, но терпеть насмешки и сожаления как-то совсем не хотелось. Лучше поначалу не раскрывать своего имени, по крайней мере, до тех пор, пока он не выяснит, к кому попал и как к нему относятся.
В этот момент полы шатра раздвинулись и вошёл человек средних лет, судя по одежде -- лекарь.
– - Пить, -- еле слышно прошептал Асеро. Впрочем, тот и без того собирался поднести к губам больного чашу с водой, которая после всех мучений показалась каким-то сказочным напитком.
– - Где я? Что происходит?
– - спросил Асеро, утолив жажду.
– - У друзей и в безопасности. Подробности я тебе расскажу, когда немного окрепнешь. А сейчас я должен тебя осмотреть. Это может быть немного неприятно, но придётся потерпеть, -- с этим словами лекарь снял с Асеро одеяло, -- и скажи, как тебя зовут, если тебе память не отшибло.