И грянул град
Шрифт:
– - А дворцовый этикет? И на что тебе были тогда твои многочисленные жёны?
– - Я же говорю, что у меня была всего одна жена, и других женщин, кроме неё, я не знал.
– - Ну, зачем ты так врать-то? Не бывает у высших инков меньше десяти жён. Или ты думаешь, что если я буду знать про твою распутную жизнь, то не вылечу? Как раз наоборот, могут быть проблемы, если врать будешь.
– - Я не лгу... я готов чем угодно поклясться, только вот не знаю, чем... теперь, когда у меня всё отняли. Всё -- здоровье, близких, даже честь мою... Я, правда, ещё жив, но много ли значит жизнь в позоре? Так что нечем мне клясться... на слово поверь, что я не злодей, не развратник,
– - Верю, верю, -- сказал торопливо лекарь и, забрав банку с мочой, торопливо заправил его одеяло. Впрочем, по его интонации Асеро догадался, что тот просто не настроен сейчас спорить, -- а теперь спи! Когда проснёшься, сможешь поговорить с самим Саири.
Асеро на некоторое время задремал, и ему даже снилось что-то из прошлой жизни, когда никаких англичан в Тавантисуйю ещё не было и о грядущей катастрофе никто не подозревал. Когда он открыл глаза, он некоторое время не мог понять, сон это или уже явь, так как рядом с его постелью сидел Инти. Или он уже был на том свете? Но даже если так, стоит ли печалиться? Его опозоренная жизнь была не так уж дорога ему, а в другом мире его ждут все те, с кем его успела разлучить смерть...
– - Инти, брат! Как хорошо, что ты здесь...
– - Тихо! Не называй меня этим именем. Для всех здесь я Саири, а Инти формально мёртв.
– - Так значит ты... как же ты выжил?
– - Обыкновенно. Я уехал по делу, оставив в замке своего двойника. Его убили, а я жив. Конечно, я не рассчитывал на такой исход, думал, вернусь, мы поменяемся ролями, но уж как вышло... А мне пока лучше формально побыть мёртвым, чтобы враги меня не ловили. Так что для всех я торговец Саири, недавно вернувшийся из деловой поездки за границу.
– - Мог бы предупредить, что уезжал. А то я от беспокойства о твоём здоровье с ума сходил и не понимал, отчего это мне тебя посетить нельзя.
– - Боялся, что Луна разболтает.
– - А семья у тебя откуда? Тоже для маскировки?
– - Не совсем. Но это долгая история, а ты ещё слаб. Есть хочешь? Одними травами на воде сыт не будешь.
– - Да, хочу. Меня в плену вообще не кормили.
– - Сейчас я тебя мясным отваром с кусочками лепёшки накормлю. Лекарь сказал, что моча у тебя на вкус нормальная, внутренних кровотечений быть не должно. Так что жить будешь.
– - Да, я как раз хотел про лекаря сказать... он инков почему-то не любит. Его послушать, так на нас клейма ставить негде. Ты не боишься, что...
– - Нет, не боюсь. Да, он против инков предубеждён, но среди амаута это бывает. Я уверен, что сумею переубедить его со временем. Главное, что он честен.
– - Он знает, что я инка, понял по ушам...
– - Да, уши это, конечно, проблема. Как мудр был мой отец, отговоривший меня в своё время от этой процедуры! Имени твоего лекарь ведь не знает?
– - Не знает. Я решил не говорить.
– - И правильно.
– - А когда вы брали замок, вы много людей потеряли?
– - Ни одного. Англичане оставили его без боя. У них ведь очень мало людей, потому сделав там всё, что они хотели, они его оставили.
– - Инти, как ты думаешь, что нам делать дальше?
– - Тебе -- прежде всего, поправиться. А потом уж как-нибудь найдём способ выкурить чужеземцев из страны. Новая власть мало кому по нраву.
– - Инти, ты понимаешь, что я опозорен. Меня нагим провели по Куско, по дороге глумились надо мной, и не нашлось никого, кто бы... кто бы попытался меня спасти. Да этой негодяй ещё и оболгал меня, сказав, что я обесчестил его сестру. Я не понимаю, отчего так? Ведь я старался
– - Успокойся. Подробности потом обсудим, но сдаётся мне, что не в твоих действиях дело. Конечно, мы допустили ошибку, пустив наших врагов внутрь страны. Да, мы понимаем, что решения принимали все носящие льяуту, а не ты единолично, но среди простого народа многие воспринимают все решения как твои. Если в стране оказались англичане -- значит, по их мнению, лично тебе этого хотелось, хотя мы-то знаем, как всё обстояло на самом деле...
После этого началось кормление. Асеро чувствовал, что у него прорезался аппетит, а значит, его тело борется за жизнь.
– - Но почему за меня никто не вступился? Чем я их обидел так сильно? Этот вопрос жжёт меня похуже огня...
– - Да не надо думать, что раз не заступились -- значит, обидел. Тут дело в другом: все привыкли, что ты под охраной и за твою безопасность есть кому отвечать. Скорее всего, многим из тех, кто видел тебя избитым, было тебя искренне жаль, но ни у кого не нашлось решимости кинуться на негодяев. Ведь в одиночку их не одолеешь... Хотя... подозреваю, что многим будет удобно уже в оправдание себе и своему бездействию поверить в ту клевету, которую про тебя распространяют. Чтобы отделаться от долга, который велит мстить... Все ведь понимают, что эти мерзавцы не столько тебя лично ногами пинали, сколько топтали всё то, что воплощает Тавантисуйю. Когда Манко на цепь сажали -- было то же самое... Значит, у простых людей теперь выбор: или предать своё прошлое, отречься от него, или мстить. Чем больше обнаглеют чужеземцы -- тем больше будет мстителей. Так что мужайся.
– - Что наши люди будут мстить врагам, я не сомневаюсь. Боюсь я другого -- бесчестья, павшего на моё имя. Потерять льяуту, потерять близких... это всё ещё можно пережить. Но как жить без чести? Если меня считают мерзавцем и насильником, то как мне... ведь меня же отвергнут честные люди.
– - В крайнем случае, возможно жить под чужим именем. Асеро, я ведь тоже в этом смысле обесчещен. Но, конечно, я тоже должен искать имя способ отмыть своё имя, без этого ничего не организовать. Впрочем, скоро художества новой власти будут столь очевидны, что станет ясно, что нас оклеветали. Во-всяком случае, люди будут готовы это услышать. Доносить-то придётся всё равно самим... Ладно, тебе ещё что-нибудь нужно? Есть, пить, или наоборот... Время от времени к тебе заходить будут, проверять, что да как... Жаль, не могу с тобой подольше посидеть. Надо поскорее собраться, и завтра тебя на нашу базу понесём.
Но Асеро было ничего не надо. Заснуть снова не получалось. Асеро стал думать, вспоминая свою прошедшую жизнь.
Но всё-таки, почему так всё вышло? Сколько не проклинай предателей и собственную наивную близорукость, всё равно оставался неумолимый вопрос: раз случилось то, что случилось, значит, именно он где-то совершил ошибку. Когда и где? Что было не так в Тавантисуйю, если столько людей предпочло власть иностранных господ? Об этом предстояло подумать, тем более что лежать ему ещё много дней, а значит, только думать и оставалось.