И королевство в придачу 4

Говда Олег Иосифович

— Сапоги мне без надобности… А вот ноги у тебя, кажется, замерзли… Ребята, поднесите гостя поближе к костру.

— Эй! Эй! Зачем? — заорал Мордехай, как только языки огня лениво облизали его грязные пятки. — Не надо! Отпустите меня! Что вы делаете?! Это больно!

— Видишь в чем дело, уважаемый… партнер… — я с задумчивым видом скреб подбородок. — Почему-то мне кажется, что ты лукавишь. Поэтому спрашиваю еще раз: о какой сумме вы договаривались с Бородой?

— Пять монет! — заорал тот во весь голос. — Клянусь Торой! Ровно пять монет! Ааааааа!

—

Верю, — даю знак ребятам немного поднять упрямого иудея. — Но вот какая беда... Я не имел чести быть близко знакомым с покойным атаманом, и все же готов поспорить на твою жизнь, что Борода никогда не согласился бы на несколько жалких медяков. Значит, ты что-то не договариваешь… и я хочу знать, что именно? Ну как? Ты готов приоткрыть завесу над тайной, или, может, еще погреемся?

– Нет! Нет! Ради всех святых и угодников не надо жарить мне пятки. Я расскажу все. Вы умеете убеждать.

— Уверен?

— Как в том, что меня зовут Мордехай Кац, — сокрушенно сказал сборщик налогов. — И что вы, молодой человек, уйдете далеко. Вот только вряд ли умрете своей смертью.

— Мое туманное будущее еще не написано… Не будем тратить время на гадание. Лучше вернемся к условиям нашего соглашения. Если ты не передумал?

— Не передумал… а вы уже поставьте меня… — Мордехай снова задергался. — Что я вам, невеста, чтобы носить на руках?

— Отпустите нашего гостя… — киваю парням. — Похоже, он действительно готов к конструктивному диалогу. Итак, уважаемый, я внимательно прислушиваюсь к каждому слову?

Мордехай бережно осмотрел ступни, пощупал их руками и облегченно вздохнул. Обошлось без ожогов. Потом натянул обувь и, уже не спрашивая разрешения, устроился перед костром. Даже потянулся было к поджаренному куску мяса, но в последний момент передумал. Наверное, вспомнил, что вряд ли рощи могут приготовить что-нибудь кошерное.

— Да… вы правы, юноша… Конечно же, я приносил Бороде не медь… Но, согласитесь, глупо было не попробовать?

— Соглашусь…

— Вот! Я сразу понял, что с вами можно иметь гешефт и порнос… И повторюсь, вы умеете убеждать… да…

— Продолжайте.

— Я платил атаману пять серебряных монет.

— Уверены, что не золотых? — словно случайно бросаю взгляд на огонь.

— Побойтесь бога, юноша! — схватился за сердце Кац. — Какое золото? Если бы мы с Бородой откусывали от пирога господина графа золотом, то ни вашей шайки, ни, скорее всего, меня давно бы уже в живых не было! Нет! Только с потерей десятины человек готов смириться и не поднимать гевалт! Так что успокойте аппетит. Пять серебряных монет — это та сумма, которую вы можете получать каждую неделю, не волнуясь, что вслед за этим придут латники и, если понадобится, сожгут весь лес, но вас отсюда выкурят.

Убедительно. Даже без многословных клятвенных заверений. Именно так всегда и поступали мудрые правители, облагая подданных налогами. А кто пытался взять более десятины, на троне не засиживался. Рано или поздно власть меняли на более мягкую к народу и мирно царили, пока тоже не начинали потакать увеличенному

аппетиту.

— Верю… Да не до конца. Уж слишком жадным был атаман, чтобы согласиться на равную долю. Ведь если что-то пойдет не так, ты ни при чем, а ответ ему держать.

Мордехай скользнул в сторону взглядом, тяжело вздохнул и обреченно махнул рукой.

— Да… Вы действительно умны не по годам…

Еще бы. Целый универ за плечами. А там, кто мышей не ловит, сидит без стипендии.

— Деньги мы с Бородой делили поровну… но я доплачивал атаману еще услугами…

Делаю внимательное лицо, не перебивая. Кац жует губами и все же выжимает из себя признание.

— Я сообщал атаману, когда из города уходит что-то действительно ценное и количество охраны. — А потом стрельнул глазами в сторону и быстро добавил: — За четверть награбленного.

— Э, нет… — поднимаю руку. — Начал хорошо, зачем же усложнять? Напомнить твои слова о десятине?

Собиратель налогов скривился, словно уксус хлебнул, и согласился.

— Ладно… Пусть будет десятина.

— Договорились. И?

Мордехай еще раз вздыхает с таким видом, будто его сейчас обобрали до нитки.

— Граф Ястржембский заказал у нашего бронника к предстоящей свадьбе младшего сына золоченные доспехи, а у ювелира — изумрудное колье для невесты. Сегодня ночью оба подарка будут тайно отправлены в замок. А чтобы не привлекать внимания, повезет только один гонец.

— Уверены? — я недоверчиво покачал головой. — Зачем рисковать? Неужели граф не может послать с такими ценностями хотя бы небольшой отряд латников?

— Так сначала и было задумано. Но теперь, когда все видели голову Бороды и слышали рассказ купца, решили, что риск минимален. Во-первых, — уверены, что шайка вряд ли так быстро придет в себя после гибели атамана. Нового еще выбрать нужно. Во-вторых, — никто об этом не знает. А в-третьих, — у гонца будет лучший жеребец из графских конюшен. Если не подготовиться заранее, вы и глазом не моргнете, как он пронесется мимо. Не зря же его Вихрем назвали. Итак… — Мордехай многозначительно кивнул в сторону выхода из пещеры, где уже сгущался вечерний сумрак. — На вашем месте, я бы заканчивал трапезничать и поспешил обустроить надежную засаду.

— Спасибо за совет. Но сначала давайте закончим предыдущие дела… — многозначительно потираю пальцами и протягиваю руку ладонью вверх.

— Да, конечно… — похоже, Кац сегодня выполнил месячную норму по вздохам и стенаниям. Однако оговоренное количество серебра все же сменило хозяина.

Что ж, не плохо. Я всего несколько часов в этой локации, а материальные ценности так и тянутся ко мне. Может, действительно сменить профессию? Ну что такого хорошего в троне? Одни заботы. Другое дело — разбой. Сидишь себе у костра, бездельничаешь и «стрижешь» зелень. Недаром столько народа в девяностые в братки подались. Хотя… Выжившие все же потом в депутаты полезли. Значит, королем быть более прибыльное дело. По большому счету, тот же грабеж, только уже узаконенный и всех сразу.