И королевство в придачу 4
Шрифт:
— Горячее сырым не бывает, — вставил я одну из самых любимых поговорок дяди Игоря, маминого брата.
— Точно!
Оба восприняли мои слова почти как повеление и дружно потянулись за своими порциями. А еще через минуту в пещере было слышно только дружное сопение и чавканье. В том числе и мое.
Мой здесь мир или нет, а проголодался я изрядно. Никогда в жизни не ел с таким аппетитом. В конце концов, не удивительно после тюремных разносолов!
— Вечер добрый, компании... Есть кто дома или мне идти дальше? А то в город, не далее, как
Раздавшийся снаружи голос заставил меня насторожиться. Взглянул на ребят — даже не шевельнулись, жуют сосредоточенно, не отвлекаясь на мелочи. Ну, значит, и мне дергаться не стоит.
— Кхе-кхе... — донеслось от входа. — Так я уже вошел? И не надо меня за это бить по шляпе... как в прошлый раз. Может, у Бороды голов и несколько, а у меня она одна, и я к ней, как-то уже привык. К шляпе, чтобы вы знали, тоже…
Вместе со сварливым, чуть-чуть картавым тенорком в пещеру вкатился невысокий человек, довольно упитанный, но так, что еще не перешел в разряд толстяков. Одет он был в длиннополое пальто непонятно-серого цвета и черную шляпу, визуально делавшую его немного выше.
— Вай, мей… Они сидят себе, ужинают и никто даже рот не откроет… Что за времена? Что за обычаи? Или вы так сильно печалитесь по безвременно усопшему?
Джон поднялся и указал на свой рот, активно работавший челюстями.
— Тысяча извинений… Снимаю шляпу. Ответ достоин наилучших речей лакедемонян. Вы не перестаете меня удивлять.
Незнакомец сделал еще несколько шагов и остановился немного поодаль костра.
— И все же я интересуюсь по поводу Бороды? У нас с атаманом был маленький гешефт, и мне не хотелось бы думать, что он умер вместе с ним?
— Атаман он… — указал на меня Жан. — Можешь говорить с ним.
— О, какое приятное лицо! — всплеснул руками гость. — Простите, юноша. Как вас зовут?
— Меня зовут Николаис, — пора на мою реплику. — Проходите. Садитесь. Угощайтесь. Вы ведь не соловей, а даже его баснями не кормят.
— Спасибо… — мужчина присел у костра, но брать мясо не спешил. — Глядя в ваши светлые глаза, юноша, я буквально уверен, что двое умных людей смогут договориться. И не огорчайте меня отказом. Это было бы слишком жестоко даже для лесных разбойников.
— Не вижу причин для отказа, — пожал я плечами. — Впрочем, как и предмет обсуждения…
— Как тонко подмечено! — снова взмахнул руками гость. — Положительно, вы мне все приятнее. Итак, по порядку. Я — Мордехай Кац. Мытарь. Собиратель налогов графа Ястржембовского. И у меня с Бородой, так неожиданно оставившего нас, был определенный договор. Я плачу, и вы разрешаете мне безопасно ходить по вашей территории.
— Я не Борода, но на правах нового атамана подтверждаю, что договор остается в силе.
— Приятно слышать. И радостно… — мужчина порывисто вскочил на ноги. — Так, может, сразу рассчитаемся, и я пойду дальше?
— Даже не отужинав?
— О, покой нам только снится… —
Я протянул руку и с удивлением уставился на небольшую кучку медных монет.
Мытарь заметил мое удивление и быстро затараторил:
— Все честно. Как договаривались. Пять монет... Клянусь здоровьем своей жены Целинки и всех ее деток, которых она усадила на мою шею.
Я хоть и молод, но слышал, что иудей никогда не поклянется здоровьем детей, если лжет. Значит Кац говорит правду. Но это невозможно. Я хоть и не знал Бороду, но был уверен, что тот ни за что не согласился бы на такие копейки. Тогда, в чем подвох?
Я еще раз посмотрел на ладонь, на замершего в тревожном ожидании сборщика налогов… Думай, голова. Зря универ заканчивал что ли?
Гм…
Если нельзя соврать по существу, то ложь прячется в формулировке. Где именно?
И чуть по лбу себя не хлопнул. Ну вот же. Ответ буквально лежит на поверхности. Вернее, на ладони.
— Парни, хорош жрать! Ну-ка, возьмите нашего гостя за локти и приподнимите немного!
Даже не ожидал подобной ловкости. Оба здоровяка с позиции «сидя» тиграми вскочили прямо через огонь, даже не вставая, и секундой позже Мордехай задергался в их руках.
— Вы что?! Зачем? Отпустите! Вы хотите нарушить договоренность? Это бесчестно! Так дела не делают! Вы мне уже начинаете переставать нравиться.
— Спокойно. Не надо нервничать, господин Кац… Я ничего плохого не хочу… Только принимаю некоторые меры, которые позволят нам вести дальнейшую беседу в более доверительном и конструктивном ключе. Ведь вам нечего скрывать, верно?
Мордехай только замотал головой. На этот раз молча, не призывая к свидетелям святых и родственников. Что еще раз подтвердило верность моей догадки. Сборщик налогов, пользуясь изменением лиц, имеющих право подписи под договором и не знающих настоящей суммы сделки, решил изменить ее в свою пользу. Извини, друг... Иудеи, конечно, люди умные. Но не тягаться какому-то средневековому мошеннику с дитем третьего тысячелетия, где все состояния возникли, или лопнули в результате грамотно составленного договора. И хоть сам я не дорос до подобных афе… эээ… сделок, но прочтено и пересмотрено на эту тему не один терабайт информации.
Глава 22
Я присел на корточки перед собирателем податей, слабо дергающимся в руках Джона и Жана, и начал неторопливо стягивать с него сапоги.
— Это не ваш размер, юноша… — удивленно произнес Кац. — Но если вам так необходима моя обувь, зачем было себя беспокоить? Я и сам мог бы их снять… В конце концов, какие счеты между партнерами? Глупо ссориться из-за пары стоптанной обуви. Кстати, вы присмотритесь повнимательнее. Может, еще передумаете. Сапогам лет десять, не меньше. Давайте, я лучше закажу вам у сапожника новую обувь.