И нитка втрое скрученная
Шрифт:
– Полведра, мистер. У нас только одно пенни.
– Полведра? Полведра. О господи Иисусе, на что мне сдалось одно пенни?
– Ма просит банку воды до завтра, мистер. Ей-богу, мистер, до завтра.
– Скажи своей матери, что до завтра еще дожить надо. Завтра. Что я, по-вашему, миллионер, что ли?
– Боже правый, ну и сквалыга этот человек!
– Сквалыга? Сквалыга. Ты с кем разговариваешь, а? Сквалыга.
– Слушай, будь человеком, дай мальчику воды до пятницы.
– Какое твое дело? Ты, что ли, здесь хозяин? "До пятницы". "До завтра". Да ведь
– Черт возьми. Нельзя же быть таким, мистер!
– Ну ладно, проваливай. Хозяин нашелся.
– Эй ты, отойди, сейчас моя очередь. Думаешь, если сильный, так тебе все позволено?
– Ну-ка, не драться здесь! Ишь ты.
– У-у! Образина!
– Мы все бедные люди, мистер.
– Я тоже не богач. Что вы думаете я ем? Камни? Траву?
– Мистер, ведро воды.
– Жестянку воды, мистер.
– Скажи: "пожалуйста". Их еще вежливости учи.
18
В доме набилось полно народу, а те, кто не смог протиснуться внутрь, толпились во дворе вокруг старой шелковицы и слушали, как в доме поют молитвы. Мужчины почти все были в своих лучших выходных костюмах, черных или темно-синих, извлеченных из сундуков и тщательно вычищенных. И при черных галстуках. Женщины стояли в шляпах - как и костюмы мужчин, эти шляпы хранились для торжественных случаев, таких, как свадьбы или похороны. Рядом с черными и синими костюмами люди в обычной рабочей одежде чувствовали себя неловко и скромно прятались в толпе. Здесь собрались родственники и соседи, смуглые лица мулатов и черные лица африканцев, все глядели строго и торжественно, потому что перед лицом смерти все едины.
Чарли стоял во дворе и пожимал руки гостям. Его темный костюм, купленный бог весть когда, был тесен в плечах и брюки коротковаты, и он втайне мечтал, чтобы все это поскорее кончилось и можно было переодеться. Рядом с ним стоял Рональд, он выглядел скорее угрюмым, чем печальным, и тоже принимал соболезнования от посетителей.
– Глубоко сочувствую, мой мальчик.
– Бог располагает, на все Его воля.
– Смотри за матерью.
– Не унывай, мальчик.
Чарли улыбался и кивал головой в ответ и провожал гостей к дому.
Возле покойника сидели главным образом женщины. Мужчины курили и тихо разговаривали во дворе в пасмурном свете утра. По временам в дверях кухни возникала давка - кто-нибудь расталкивал стоящих, пробирался внутрь, чтобы выразить свои чувства вдове. Женщины в доме пели скрипуче и нестройно. Другие женщины во дворе цыкали на ребятишек, сновавших вокруг, как щенки.
Ветер лениво завывал в листве, и лица настороженно обращались к свинцово-серому небу.
Чарли увидел Фриду, и его лицо расплылось в улыбке. Мрачная торжественность обстановки сделала всех чужими, как будто смерть, стирая радость с лиц, прятала друзей за незнакомой маской печали. Но увидев эту женщину, он почувствовал тепло, тепло возвращения к жизни, и он сказал, идя ей навстречу:
– Фрида, я думал, что ты сегодня работаешь.
– Я отпросилась у мадам на полдня.
– Ты хочешь пройти в дом?
– Не беспокойся, милый. Я увижу мать после.
Темное,
– Добрый день, сестрица, - сказал дядя Бен и попытался отвесить ей церемонный поклон, хотя это было и нелегко в жилетке, перетянувшей ему живот. - Печальный час, печальный час.
Он уже выпил стаканчик-другой перед тем, как прийти сюда, и его обычно горестные глаза, казалось, утонули в море отчаяния.
– Я бы хотел, чтобы все это уже кончилось, - сказал Чарли спокойно. Он посмотрел на небо и нахмурился.
– Чарли, - мягко упрекнула его Фрида, - ведь это твой отец.
– Я ничего не могу поделать, - ответил Чарли. Он лукаво улыбнулся Фриде, при ней ему было уже не так тошно. - Я приду сегодня вечером снова, хорошо?
– Фу, Чарли. Ты не должен сейчас говорить об этом.
– Ах, Фрида, Фрида.
– Смотри, люди выходят.
Из дома на двор высыпала толпа людей.
– Подожди здесь, не уходи, - сказал Чарли Фриде.
Он кивнул Ронни и Альфреду, и они вошли в дом. Он, Ронни, Альфред и дядя Бен должны были нести гроб. Протащить гроб в тесные двери им помогли еще двое мужчин. В соответствии с выплаченной папашей Паулсом страховкой похороны, как объяснил агент похоронного бюро мистер Сэмпи, устраивались на двадцать фунтов: катафалк, автомобиль для членов семьи и потом, конечно, гроб.
– Чтоб на нем было его имя, - сказала тихонько мать. - Отец хотел хороший гроб с серебряными ручками и чтобы имя было на серебряной пластинке.
И вот был гроб со сверкающей отделкой, а позади засуетилась, задвигалась толпа. Многие несли венки и букеты цветов. Некоторые женщины плакали, но глаза матери были сухие, суровые под черной накидкой и черной вдовьей повязкой. Толпа заполнила переулок, ступали прямо в залитые водой колеи, и хмурый серый балдахин неба навис над процессией. Гроб установили на катафалк и усыпали цветами. Шофер большого черного автомобиля открыл дверцы.
– Садись сзади, ма, - сказал Чарли. - Каролина и Йорни сядут с тобой. Миссис Нзуба тоже поедет?
– Нет, - ответила мать, влезая в машину. - Она сказала, что останется присмотреть за домом.
– Вот удача, - почти про себя пробормотал Чарли. - Одной этой женщине потребовался бы целый автомобиль. А из тяжеловесов у нас уже есть Каролина.
– Ш-ш, - сказала мать. - Нашел время шутить.
Каролина и Йорни уселись рядом с матерью. Оба плакали, Каролина выглядела уродливой, какой-то нелепой.
– Пусть дядя Бен сядет впереди, - сказала мать. - А ты сядешь?
– Я пойду пешком, с остальными, - ответил Чарли.
– Я тоже пойду, - сказал дядя Бен. - Мужчины могут пойти пешком, я так полагаю.
– Ведь есть еще место, - сказала мать. - Тогда пусть впереди сядет Фрида. Позови ее.
Слова матери обдали Чарли теплом, это значило, что Фрида принята. Он улыбнулся ей, помогая влезть в машину, и тихонько подмигнул, но она мрачно смотрела прямо перед собой, как того требовала торжественная минута.