И пала тьма
Шрифт:
— Старолиттикское название меча, — согласился Яэллин. — Затем посол поделился второй тайной богини. Оружие, что разрушило их мир, было выковано в крови богов. После битвы меч потерял силу, и ему требуется свежая кровь, кровь неделимого бога, бога, который не прошел через Размежевание. Кровь разделенных богов не способна оживить меч. Поэтому после Размежевания, когда боги пришли в Мириллию, оружие и оказалось бесполезным. Ни один из них не мог вызвать его силу к жизни. Могучий некогда меч превратился в бесплотный клинок.
— Меч из теней и света, — повторил слова древнего
— Богиня, что прислала предостережение, считала, что Кабал похитил новорожденного в попытке заново выковать меч богов. Из тела мальчика выкачали кровь, ибо только она обладает способностью возродить Ривенскрир — оружие, которое сокрушает миры.
В комнате повисла тишина.
— Но от богини пришло и третье предостережение, — продолжал Яэллин. — У бродячих богов родился еще один ребенок, ее собственное дитя. Полубезумная от дикой Милости, она все же оставалась матерью и боялась за жизнь новорожденной. Поэтому она просила моего отца приехать и забрать девочку, прежде чем станет известно о ее существовании. А потом вырастить ребенка в Мириллии.
— И он согласился? — спросила бледная Катрин.
— Он взял с собой отряд рыцарей и женщину, которая хорошо знала окраинные земли, — мою мать, директрису Конклава. Путешествие выдалось тяжелым. О ребенке стало известно Кабалу. Моим родителям все-таки удалось сбежать с младенцем, но они потеряли всех рыцарей в схватке с тварями Кабала.
— И что стало с ребенком? — спросил Геррод.
Яэллин повернулся к меньшей из девочек. Ее глаза распахнулись в ужасе понимания.
— Он спрятал ее в Конклаве.
Дарт не сводила глаз с Яэллина.
«Нет… это ложь… такого не может быть».
Лаурелла отшатнулась от нее.
— Я самая обычная, — срывающимся голосом заявила Дарт.
Яэллин подошел к ней, опустился рядом на колено.
— Конечно. — Он взял ее за руку, но Дарт даже не почувствовала его прикосновения. — Ты создана из плоти, как и любая другая девочка. — В доказательство он сжал ее руку. — И никому не позволяй говорить о тебе по-другому. Но боюсь, что в глубине души ты и сама знаешь, что отличаешься от обычных людей. Ты не хуже и, возможно, не лучше. Просто другая.
Дарт попыталась вырвать руку — чтобы хоть так сбежать от нежеланных слов. Но от самой себя не убежишь. Яэллин прав. Она всегда знала, что отличается от других. И дело не только в верном призрачном друге Щене. Она всегда чувствовала себя посторонней, будто глядела на незамысловатую жизнь одноклассниц через стекло. И все же она — богиня?! Нет, это уж слишком!
Яэллин тем временем продолжал:
— Дарт спрятали в школе. Только мои отец и мать знали правду о ней. Я не знаю, когда они собирались открыть девочке ее происхождение. — Он с грустью глянул на Дарт. — Сир Генри сказал мне, что я его сын, когда я был примерно твоего возраста. Думаю, ему нелегко было говорить об этом. Мне жаль, что тебе приходится узнать о своих родителях при столь горьких обстоятельствах.
Дарт покачала головой, все еще отрицая и ожидая, что вот-вот проснется и забудет весь этот нескончаемый кошмар. По щеке скатилась слеза. И тут
— Сведения об имени и местонахождении девочки умерли вместе с моими родителями, — обратился Яэллин к остальным слушателям. — Но когда я услышал о взрыве осветильников во время проверки, то сразу заподозрил, что это она. Никто, кроме бога, не мог бы вызвать подобной реакции. Поэтому я провел расследование при помощи сонного состава и открыл правду.
Мастер Геррод зашевелился на стуле.
— И я подозреваю, что не ты один решил провести расследование. — Он бросил взгляд на лекаря Палтри.
Палтри под наблюдением виры стоял в углу. Услышав слова мастера, он съежился.
Бронзовая фигура шагнула к лекарю.
— Ты привез ее кровь в Ташижан смотрительнице Мирре. При этом приехал в крепость тайно, под покровом ночи. Почему?
Палтри покрылся болезненной бледностью, но ответил:
— Я… я наводил справки о случившемся. Но я не смел действовать слишком смело потому… потому что…
— Потому что был замешан в изнасиловании девочки, — без прикрас закончил за него Геррод.
В груди Дарт снова поднялась волна злости, да такая, что мгновенно высушила слезы. Рука ее сама легла на рукоять подаренного Яэллином кинжала.
Палтри отвернулся от мастера.
— После того как девчонку избрали в Длани, я обратился к совету мастеров Ташижана с вопросом, как можно объяснить случай с осветильниками. Меня очень удивило, когда в ответ пришло письмо от смотрительницы. Но с другой стороны, она когда-то входила в совет. Она попросила меня привезти образец крови, и я раздобыл ее испачканное белье. Девчонка утверждала, что у нее началась менструация, но я… но…
— Ты не обманулся, потому что знал о нанесенном ей бесчестье.
Пальцы Дарт сомкнулись на рукояти кинжала.
Палтри пропустил слова Геррода мимо ушей и продолжал обращаться к полу под ногами:
— Я привез белье смотрительнице Мирре и во всем следовал ее приказу хранить дело в тайне.
Мастер Геррод повернулся к Катрин:
— Неудивительно, что хотя я и определил, что передо мной кровь бога, но не смог подобрать соответствие среди Великой сотни.
Он обратил взор на Дарт. Хотя мастера с головы до пят покрывала бронза, в глазах светилась забота. Девочке хотелось подбежать и броситься к нему в объятия, чтобы закрытые доспехами руки защитили ее. А может быть, бронза напомнила ей о Щене. Сердце вновь защемило тоской по верному спутнику.
Но Геррод еще не закончил допрос:
— И что случилось после?
— Я… мне пришел ответ от смотрительницы Мирры. Она утверждала, что девчонка является плодом мерзкого извращения, а заодно выразила опасение, что ее могут использовать в заговоре против лорда Чризма.
— Итак, ты предпринял попытку убить Дарт. Зачем? — спросил Яэллин.
— Мне было приказано. Смотрительница Мирра прислала золото для черноногих. Мне показалось, что она боится недругов в Ташижане.
— Огненный Крест, — пробормотала себе под нос смотрительница Вейл.